Ложь, которую мы произносим
Шрифт:
Пришло время рассказать им всем о дожде. О темной ночи. О машине. О криках. О шоке. О том, как бежала домой к родителям, потому что не знала, куда еще пойти. О молчании. О том, как потом задумалась, правильно ли поступила.
Пришло время сказать правду.
Глава 60
На мгновение воцаряется потрясенная тишина.
Кастет и мой сын поднимают глаза. На их лицах страх. Что она собирается сказать?
– Я тоже там была.
В суде разражается буря.
– Что ты имеешь в виду? – требую я ответа, когда Флик садится обратно. Из-за шока получилось жестче, чем я рассчитывала. Выходит, мне рассказали не все.
Но она не отвечает. Просто сидит, заметно дрожа. Руки лежат на коленях. Я замечаю, что ее ногти обкусаны до крови. Она смотрит вниз, будто сказала свое слово и ждет, когда ей на шею накинут петлю. Флик напоминает меня саму во время моего судебного процесса. Мое сердце сопереживает ей.
– К порядку! – кричит судья. – Объявляется перерыв, пока рассматриваются новые показания на предмет приобщения их к делу.
Все на галерее смотрят на нас, включая мужчину, который разговаривал со мной в начале процесса.
– Черт возьми, – говорит он. – Я прихожу сюда уже много лет, просто из любопытства, но никогда раньше не видел ничего подобного.
Не знаю, что делать. Том, похоже, тоже потерял дар речи.
– Мы должны вытащить ее отсюда и найти Дерека, – говорит Стив.
В этом нет необходимости. Его брат уже здесь.
– Сюда, – твердо произносит он.
Дерек ведет нас вниз по лестнице в комнату. Там находится наш барристер.
– Думаю, – говорит он Флик, – вам лучше рассказать нам все. С самого начала.
Я сжимаю ее руку и произношу:
– Мы здесь ради тебя. Но, пожалуйста, больше никаких секретов. Мы просто хотим знать, что произошло.
Флик поднимает лицо. Оно скорбное и очень бледное.
– Я расскажу при одном условии. Мою дочь не отнимут.
Губы Дерека сжимаются.
– Если вы дадите показания, никто не сможет обеспечить такие гарантии. Мой совет: обратитесь за независимой юридической консультацией. Я не могу дать ее сам, поскольку это может быть потенциальным конфликтом интересов.
– В этом нет смысла. Я знаю, как должна поступить.
Меня впечатляет ее решительный тон.
– Хорошо. Тогда расскажите нам конкретно, что произошло. Вы можете это сделать?
– Да, – кивает она.
Когда Флик заканчивает, Дерек глубоко вздыхает.
– Если вы уверены в своих словах, то полагаю, у нас имеется важная улика. Если случится худшее и… ну… вы проиграете, суды всегда принимают решение, основываясь на том, что лучше всего для ребенка. Они, вероятно, попытаются определить Мэтти к кому-нибудь из вашей семьи.
Флик начинает плакать.
– Но моя мама, возможно, не захочет брать на себя такую ответственность. Она постоянно говорит, что ей нужна своя жизнь.
Не могу сдержаться. Обнимаю Флик.
– Все в порядке, – говорю я. – С ней буду я.
Но еще до того как поймала предупреждающий взгляд Дерека, понимаю, что этого, возможно, не произойдет. Потому что когда дело дойдет до моего
Глава 61
Дерек говорит, что в свете новых улик должны организовать повторное судебное разбирательство. Многое в деле значительно поменялось, и нынешний состав присяжных не может продолжить работу. Обычно это означает несколько месяцев ожидания. Но был отложен другой процесс, и образовалась лакуна. Судья, по словам Дерека, похоже, проявила к нашему делу личный интерес. Я поискала ее в интернете. Она сама мать. Хорошо это или плохо? Не могу определить.
Несколько недель спустя все взгляды прикованы к худой девушке с бледным лицом и серьгами-гвоздиками на скамье подсудимых. Главной свидетельнице.
Флик говорит так тихо, что мне – как и всем остальным, судя по лицам, – приходится напрягаться, чтобы расслышать ее.
– Ничего этого не случилось бы, если бы Кастет и Фредди не пытались произвести на меня впечатление. Я встретила их в пабе за несколько недель до… до того, как все произошло. У меня были проблемы с родителями, поэтому я старалась выбираться из дома как можно чаще. Мне было пятнадцать, но внешне я старалась выглядеть старше. У меня никогда не спрашивали документы. Не думаю, что для персонала имел значение мой возраст.
Она останавливается. Я вспоминаю себя в пятнадцать. Как отчаянно мне хотелось любить и быть любимой.
– Пожалуйста, продолжайте, мисс Уайт. – Голос адвоката защиты достаточно любезен, но тверд.
– Я видела, что нравлюсь им обоим. Мне это льстило. Раньше у меня не было парня. А у всех девочек в моем классе были, и меня без конца спрашивали, что со мной не так.
Не могу не испытывать к ней жалости. Точно так же, как Фредди – а до него я, – она хотела быть как все.
– В каком-то смысле они оба мне нравились. Кастет был старше, и это было круто. Но и Фредди мне нравился. Я не знала, что его зовут Фредди. И Кастет не знал. Фредди сказал, что его зовут Зигги из-за певца по имени Боуи. Его музыка Фредди нравилась. Он говорил, она напоминает ему счастливое детство.
Мои мысли возвращаются к тому моменту, когда я увидела его татуировку. К ночи убийства.
«Зигги?» – спросила я.
«Ты знаешь, мам. Из альбома Дэвида Боуи. Теперь я хочу, чтобы меня так называли».
«Почему?»
«Почему бы и нет?»
До чего же глупа я была. Эта татуировка дарила ему ощущение безопасности. Напоминала о наших танцах, о времени, когда он был совсем маленьким, до всех этих скандалов.
Флик продолжает:
– Он был таким красивым, и у него были такие обходительные манеры, как у джентльмена. Он словно шел по краю тротуара [18] .
18
В прежние времена считалось, что обходительный мужчина должен идти ближе к проезжей части и оставлять более безопасную сторону тротуара женщинам и детям.