Ложь во спасение
Шрифт:
— Та человеческая женщина?
Линх даже остановился, чтобы взглянуть на кровника. В глазах Аэна на миг проступила боль. Тихая, но от этого еще более мучительная.
— Да. Я любил ее. Она должна была подарить мне ребенка, — ответил Риэнхарн, даже не думая скрывать свои чувства.
— Полукровку.
— Какая тебе разница? В вашем языке даже и слова такого нет.
Оборотень вновь повернулся спиной и двинулся в сторону кабинета Тьен. Он увидел все, что хотел.
— Разумеется. С кем бы оборотень ни лег, в результате все равно родится только оборотень. Главное,
— Тебе ли не знать, что у меня самого кровь нечистая. Айис в свое время постаралась.
— Та еще была авантюристка, — с уважением протянул Линх.
— Да. Сколотить на ровном месте сильный Дом надо было суметь, — согласился Риэнхарн. — Как бы то ни было, мне все равно, какой расы София. Я просто любил.
— Кахэ, влюбленный в человека, — с умеренным сарказмом произнес Линх. — Это более чем удивительно. Практически извращение.
— Оборотень, влюбленный в человека, был бы куда забавнее, уверяю тебя.
Третьего лорда Рысей даже передернуло.
— Хвала богам, наша звериная половина надежно защищает нас от подобного рода глупостей.
— Так долго еще?
— Практически пришли. Терпение, Аэн, тебя ожидает сюрприз, правда, не знаю, приятный или нет.
Кахэ и оборотень оказались перед дверью. Совершенно обычной дверью, за которой, скорее всего, скрывалась жилая комната.
— Здесь? — уточнил Риэнхарн.
— Да, — кивнул каэ Орон.
Улыбка оборотня была столь многозначительной, что у Риэнхарна не возникло ни единого предположения на тему того, кто же находится внутри.
— Это не вампир? — на всякий случай уточнил южанин.
По зову Белой Госпожи он мог пойти без колебаний, но добровольно покидать дорогу живых тоже не собирался.
— Нет.
— И не твой сородич, у которого очередные дни безумия?
Оборотень расхохотался:
— Аэн, даже не надейся. Я сам хочу тебя убить и добровольно не уступлю эту честь никому. Так что заходи.
Южанин открыл дверь.
— За папу… А-а-ам!
— Ларо каэ Верр, при всем моем уважении я сейчас надену эту тарелку вам на голову.
Сцена, которую узрел Риэнхарн, отдавала бредом. Дийес Риннэлис в халате сидела на кровати и отбивалась от оборотня, пытавшегося накормить ее с ложечки кашей. Кажется, манной. Девушка взирала на перевертыша настолько злобно, что непонятно, как тот еще не умер от разрыва сердца.
— За маму… — не сдавался «нянь». — Лара Тиана велела, чтобы вы все съели.
Дийес Тьен с раздраженным рыком вырвала у мучителя тарелку и, как и грозилась, запустила ею в оборотня. Разумеется, тот увернулся. Человечка раздосадовано выдохнула. Каша белым пятном растеклась по ковру.
— Я сейчас еще с кухни принесу, — сообщил нянь, лицо которого самому Риэнхарну было знакомо, и наконец-то обратил внимание на визитеров. — Мой лорд, ларо Аэн, — автоматически поклонился молодой оборотень и вылетел в коридор. Скорее всего, выполнять
— Ларо Риэнхарн… — соблаговолила заметить его дийес дознаватель.
— Дийес Риннэлис, — кивнул он ей, все еще пребывая в состоянии шока.
Риннэлис Тьен. У оборотней. И ее кормят с ложечки манкой. Кахэ потрогал свой лоб, надеясь, что у него просто горячка и он бредит. Температура, к сожалению, оказалась нормальной.
А щеки девушки стали стремительно заливаться краской.
— Что вы здесь делаете? — выдавила из себя вопрос дийес Риннэлис.
— Я бы хотел спросить у вас то же самое.
— Я… Ну как бы вам сказать…
Смущенная дийес Тьен. Не так давно он бы посчитал подобное просто невозможным, однако же вот она, перед ним, с румянцем во всю щеку, растерянным взглядом и чуть ли не заикающаяся.
— А это и есть та «кахэ», которую, по словам твоих прихвостней, похитил мой кузен, — вмешался в их мирную беседу каэ Орон.
— Что? — повернулся к кровнику южанин, не понимая сути слов.
— Раэну пришлось срочно тайно вывезти ее из Эрола, и, чтобы избежать подозрений, идиот не нашел ничего лучше, как переодеть ее в цвета кахэ.
— А одежду-то где достал? — фыркнул Аэн.
— Сам у него спрашивай.
— Дийес, а почему вас нужно было вывезти из Эрола? — перейдя на kaheily, спросил южанин у девушки, все еще сидящей на кровати.
Дийес Риннэлис передернула плечами.
— Возникли небольшие затруднения, — неохотно ответила она также на языке степей.
«Небольшие». Ну-ну. Настолько небольшие, что ей пришлось бежать.
— Это из-за меня? — с чувством вины выдавил кахэ.
Несправедливо, если она пострадала только из-за того, что добросовестно выполняла свою работу.
— Не только, — покачала головой дийес Тьен. — Это была всего лишь последняя капля. Поэтому не надо винить себя за результат моих же поступков.
Линх каэ Орон, покладисто молчавший до этого, все-таки не выдержал и вспылил:
— Аэн, прекрати шептаться с ней! Ты же знаешь, что твой язык я практически не понимаю.
Дийес Тьен изумленно уставилась на оборотня, потом перевела взгляд на кахэ, моргнула, потрясла головой… Ее картина мира рушилась. Девушка ведь знала, что Риэнхарн и Линх каэ Орон кровники, причем кровники опасные и упорные, теперь же они перекидываются фразами, как… как старые приятели.
Все же она человек и не скоро начнет понимать такие тонкости… Но этот человек удивительно чисто говорит на kaheily, как ни странно.
Кровная месть была частью культурного уклада, еще одним сложным ритуалом, при помощи которого и кахэ, и оборотни упорядочивали свою жизнь. И любая мелочь этого ритуала значила много больше, чем само убийство кровника. Запрещалось ненавидеть врага, его должно было почитать, ведь враг позволяет проявить свою доблесть. И Риэнхарн чтил, что не мешало ему время от времени костерить оборотня про себя и вслух последними словами и одновременно его опасаться. Впрочем, отношение Линха каэ Орона к Аэну было сходным, и это в некоторой мере утешало.