Ложь во спасение
Шрифт:
Я рассказывала, какие глупости творили мои бывшие коллеги, каким образом я запугивала их, с какими проблемами ко мне нежданно-негаданно заявлялись эльфы… Сперва оборотень не реагировал вообще, и я даже начала бояться, что он сорвется с места и бросится навстречу ларэ Элоре, но потом лорд все же начал вставлять замечания самого язвительного толка и наконец-то взглянул на меня. У меня сразу от сердца отлегло. Да, я бы хотела смерти лорда каэ Орона, но не такой. Он, конечно, не образец духовного совершенства, но собственное представление о чести и справедливости у него есть, поэтому как-то
Риэнхарн попытался было усадить кровника обратно к огню, но тот увернулся. Богами клянусь, в тот момент я даже не думала о том, что делала, хотела только остановить оборотня. Я запела. Да не просто запела, а применила магию, как не так давно сделал мой родич. Не знаю, может быть, просто подсознание сработало: если нежить использует своеобразный зов, то и мне нужно применить нечто сходное, чтобы перебить ее магию.
Песня была старая, я ее услышала от одного ушлого менестреля кахэ, явившегося на промысел в Эрол. Его тогда едва не засадили за решетку за такое выступление посреди человеческого государства. Пройдоха использовал магию направо и налево, выколачивая кровные из людей. Потом, уже в управе, утверждал, что ничем противозаконным не занимался, а свою невиновность обосновывал тем, что песни были на языке людей.
— В этом мире я гость непрошеный… — начала я, чувствуя дрожь в коленках.
Сама я не сплела ни одного вербального заклинания, воздействующего на волю, а чужое подчинялось с трудом, да и песня была мужская, но больше ничего подходящего на ум не приходило.
— Отовсюду здесь веет холодом…
Только бы не сфальшивить.
Перевертыш сперва застыл, а потом повернулся ко мне, будто и не слыша криков мертвой возлюбленной за своей спиной.
Я продолжала, старательно соединяя магию с мелодией, которая оплетала лорда, как плющ оплетает ствол дерева. Действовало. Голос зазвучал увереннее, глубже. Мне даже самой понравилось то, что я делала.
А потом я увидела круглые от изумления глаза брата.
Оборотень упал как подкошенный, едва только девушка закончила петь. Риэнхарн пристально всмотрелся в свою сестру. Мысли в его голове сменяли одна другую с невероятной скоростью. Она не человек. Точнее, не чистокровный человек. Она использует магию народа Слова. Она колдовала только что. Предки, что ж она натворила…
— Риннэлис, что же ты наделала? — тихо и проникновенно спросил у притихшей, явно растерявшейся от собственного поступка девушки.
Огонь в камине погас. Лицо сестры было подсвечено только мертвенно-серебряным светом луны. После применения заклинания она и так была бледной, а теперь вовсе походила на ту, что застыла в дверях.
— Остановила лорда Линха. Иначе бы он бросился к этой, — кивнула она в сторону rihasse.
Значит, еще не дошло. Нет, сейчас-то она, безусловно, остановила каэ Орона, но кто остановит его, когда
— Ринэ, а ты в курсе, что уже завтра ночью ты, возможно, будешь стоять рядом с ней и так же его вызывать? — еще более проникновенно поинтересовался Риэнхарн.
— Что? — ахнула та. — П-почему?
— Линх! — вновь жалобно выдохнула мертвая женщина, взывая к возлюбленному. Тот находился в глубоком обмороке и был равнодушен к ее мольбам. Хоть что-то хорошее.
— Ты где это вообще услышала? — для начала решил выяснить кахэ. Не так уж много заклятий с подобным действием создали его сородичи. За такое нигде по головке не погладят.
— Менестрель-кахэ пел. На площади. Я запомнила.
Запомнила она. Оборвать бы ей те уши, которые слушали такую мерзость.
— И что потом с тем менестрелем сделали? — решил постепенно подвести ее к сути произошедшего Аэн.
— Задержали.
Логично. После такого не могли не задержать.
— И ты не поняла за что?
Кажется, Ринэ все же начала что-то осознавать.
— Он использовал магию.
— Но не за всякую же магию задерживают.
— Влияние на сознание — уголовно наказуемое деяние.
Умница. Ну наконец-то.
— Вот именно, дорогая моя. Этот поганец использовал приворот, причем не самый слабый. Очевидно, хотел подчинить кого-то из присутствующих. А теперь его использовала ты. До тебя действительно все еще не доходит, что ты учудила?
— Нет. Я-то ничего не почувствовала тогда. Только легкость. И восхищение.
Восхищение она почувствовала. Надо же. Зато применила заклинание идеально правильно и эффективно. Это сколько же надо было силы вложить, чтобы каэ Орон едва ли не замертво свалился?
— Просто тому проходимцу нужна была не ты. Но это не меняет того факта, что он применил заклинание приворота, которое теперь использовала ты. Даже боюсь представить, что он с тобой сделает!
— Привороженный? — как-то не поверила в будущие кровожадные намерения лорда Риннэлис.
Ну да, был бы кто послабее, то после такого воздействия ходил бы за ней как привязанный, до конца жизни в глаза заглядывал. Но это же каэ Орон.
— Именно привороженный! Ты же сама прекрасно знаешь, что когда кто-то насильственно вмешивается в сознание, оно начинает сопротивляться, а если учесть, что воля у каэ Орона крепкая… Да он и не может испытывать любовь к человеку, это физиологически не предусмотрено. Каэ Орон поймет, что случилось. И попытается устранить причину своего состояния.
— Приворот — это же не создание чувств у объекта! — возмутилась сестра. — Он вызывает лишь необходимость присутствия рядом определенного человека, не более.
— Это ваш приворот, человеческий. Он примитивен. Приворот кахэ — это именно сотворение любви там, где ее изначально не было. Теперь он тебя любит. И при этом понимает, что вызвало его чувство, это в несколько раз мучительнее.
Риннэлис побледнела. Потом посмотрела с опаской на лежащего оборотня.
— Я попробую пока как-то снять эффект твоего заклятия, но посмотрим, что случится после наступления рассвета.