Ложа чернокнижников
Шрифт:
— Но я ничего не вижу, — сказал я.
— Я тоже, — сказала Салли. Теперь она пристроилась ко мне с другого бока и тоже смотрела, куда показывала Мод.
— Да вот же она, прямо перед тобой, Питер, — не унималась Мод. — Ты не можешь ее не видеть. Она хочет, чтобы ты ее увидел. Она в саване. Поздоровайся с ней, Питер. Она хочет, чтобы ты показал, что ты ее видишь.
— Привет, мам, — сказал я и стал ждать, когда она появится.
— Мод, ты летаешь, — возразила Салли. — Мамы Питера здесь нет. Это просто твоя галлюцинация.
Но Мод оказалась упрямой.
— Я знаю, что я летаю.
Горячее солнце било в лицо. Я изо всех сил вглядывался в колышущуюся траву и ветви, которые раскачивал легкий ветерок. То, что я не вижу того, что видит Мод, меня ужасало. Салли, по всей видимости, было еще хуже. Она сжалась в клубок и дрожала всем телом.
— Толстяк в бабочке тоже хочет с тобой поговорить, — продолжала Мод, — Он считает, что ты ему что-то должен. Твоя мать говорит, что очень замерзла, потому что на костях у нее почти не осталось кожи. Она просит нашей помощи. Что мне делать?
— Скажи ей, чтобы уходила. Скажи им всем, чтобы они все уходили, Мод, — проговорил я. — Пожалуйста. Я никого из них не хочу видеть.
— Ладно, хорошо, — и Мод встала. Указывая на незримую толпу, она повелительно произнесла:
— Уходите. Вы нам не нужны. Это частная собственность.
Она следила за тем, как они уходят, — по крайней мере, я предполагал, что это так. Потом она обернулась и увидела, что лицо мое мокро от слез. Она снова присела рядом и обняла меня.
— Они ушли, — сказала она. — Но я думаю, что они еще вернутся.
— Спаси меня от них, Мод, — и я зарылся лицом ей в грудь. Мод стала гладить меня по голове. Чуть позже я принялся расстегивать ее платье. Она не пыталась меня остановить — наоборот, поворачивалась так, чтобы мне легче было снять с нее одежду. Через плечо Мод я заметил, что Салли лежит лицом вниз и ее руки раскинуты в стороны, как у кающегося монаха, размышляющего о распятии. Раздев Мод, я тоже разделся и принялся изучать ее тело, как если бы это была иллюстрированная энциклопедия. Мне хотелось детально изучить ее ноги и грудь. Благодаря временному дару сверхъестественно острого зрения я различал все поры ее кожи и видел, что они образуют удивительный узор из ромбиков, расположенных в шахматном порядке. Ее кожа превратилась в Сеть Индры, и я добровольно позволил опутать себя этой Мировой иллюзией.
— Я люблю тебя, Мод, — пролепетал я.
— Вот и хорошо, — ответила она.
Она извивалась в моих объятиях, поворачиваясь таким образом, чтобы я мог рассмотреть и приласкать все части ее тела одну за другой.
Но когда я лег на нее и попытался раздвинуть ее ноги, она меня остановила:
— Нет, не сейчас, Питер. Не сейчас. Сейчас неподходящий момент. Назначенный час еще не настал. Торжественно обещаю, что вручу тебе свою девственность, но не сегодня.
— Я умру, если ты не будешь моей.
— Ты умрешь так или иначе, — она смеялась над моим разочарованием. —
Но через несколько мгновений она меня оттолкнула и встала. Она подошла к опушке лесочка и позвала меня:
— Крошка Питер! Иди сюда, милый! Иди ко мне. Я здесь. Иди к своей Мод, которая так нежно тебя любит.
Я полз за ней. Ее полные ляжки сводили меня с ума.
— Что ты делаешь, Мод?
Она повернулась и посмотрела на меня сверху вниз. От наркотика зрачки ее глаз были огромные как блюдца.
— Призываю твоего ебаного двойника.
— Моего двойника?
— Да, Питер, твоего ебаного двойника. А теперь помолчи. Мне нужно сосредоточиться. Если я сосредоточусь, он выйдет из леса.
Это было чертовски странно. Правда, во время полета все кажется странным. Но что потрясло меня просто до невероятности, так это то, что Мод произнесла слово «ебаный». Я и не подозревал, что в ее лексиконе есть такие слова.
Мод больше не обращала на меня никакого внимания. Она тяжело дышала, буквально задыхаясь. Потом подняла руки, словно сдаваясь на милость победителя, и звонко, тоном абсолютной уверенности произнесла:
— Мой возлюбленный уже близко! Мой истинный возлюбленный!
Она упала на колени, потом с ужасным криком перекувырнулась на спину и быстро раздвинула ноги. Я тоже встал на колени недалеко от нее и в ужасе продолжал наблюдать. Конечно, я не увидел и следа своего двойника. Я видел лишь то, как Мод отзывается на ласки «Крошки Питера». Она выгибалась дугой, язык высунулся изо рта, глаза закатились. В какой-то момент (правда, лишь на мгновение) она выглядела почти отвратительной. Пока Мод стонала и выгибалась под невидимкой, Салли, глубоко вздохнув, поднялась с травы и прошла в дом, не обращая на нас внимания. Через несколько минут Мод задрожала, пронзительно закричала и перекатилась на бок, впав в некое подобие посткоитальной дремы. Я сидел, глядя на нее, и не сомневаюсь, что мой двойник сидел рядом со мной и был занят тем же.
Когда я увидел, что Мод приходит в себя, я сказал, что пойду в дом ненадолго и приготовлю нам чай, но она ответила, что боится оставаться одна. Поэтому, стряхнув с себя прилипшие листья и траву, она пошла за мной в дом и, пока я, двигаясь нарочито медленно, совершал привычные, успокаивающие действия чайной церемонии, она стояла, тесно ко мне прижавшись. Салли не показывалась. Мод нашла щетку для волос и принялась тщательно расчесывать спутанные волосы. Щетка в ее руках была чем-то вроде орудия экзорсиста, и этой щеткой она вычесывала разные ужасы. И за чаем, на нашем лежбище, мы стали обмениваться ужасными рассказами о наших полетах.
Я рассказал Мод о том, как за несколько мгновений пережил бесконечные повторения — зеленую тоску записей в дневнике. Вспоминая об этом, я был поражен, что вообще смог выбраться из этой части своего полета. Мне повезло, что мое сознание не осталось навсегда в плену моего дневника. Я больше не хочу так рисковать, и я сказал Мод, что завязываю с кислотой. Мод это, похоже, понравилось. Ее собственные видения разгуливающего трупа моей матери и сборища сатанистов-призраков тоже были кошмарными, хотя и по-другому.