Ложбинка для песен

Лекомцев Александр

Лаврентий (угрожающе): – Полидор, где деньги? Куда ты их замылил?

Полидор (разводит руками): – А нету! Совсем нету, Лаврентий.

Марина: – Как же так, нету? Ведь, когда я пела, то слышала звон монет по всей нашей песенной ложбине. Нам с неба кто-то постоянно их швырял в каску Полидора!

Гурьян Аркадьевич: – Я тоже слышал звон, Марина. Было такое дело. Но не нападайте на парня. Он честный, ни копейки

не возьмёт.

Ефросинья Петровна: – Что же произошло, Гурьян Аркадьевич?

Гурьян Аркадьевич: – А то и произошло, Ефросинья Петровна. Как всегда, нас даже небеса обманули. Получается, что и они не уважают творчество подкрановых вокалистов, не любят наши стропалиные песни. Они оплатили наше пение не монетами, а только их звоном. Как обычно.

Ефросинья Петровна: – Я так не согласна ни работать, ни петь. Я, как старшая, крановщица, категорически протестую! Каждый вечер такое! Кто-то из нас их спёр, эти деньги. У нас в общаге уже даже и корки хлеба нет. Нам есть нечего!

Марина: – Я тоже протестую, как младшая крановщица!

Полидор подходит к ней снимает каску, показывает, что она пуста.

Полидор: – Нету, Марина, совсем нету. Ни копейки!

Лаврентий (садится на скамейку): – Всё хватит! В нашей ложбинке ни денег не заработаешь, ни всемирной славы. Кругом круговая порука. Брошу работу стропальщика и пойду собирать мелочь на автобусных остановках и рядом с киосками. Там много можно найти.

Марина: – Забудь, Лаврентий! Когда такое было?

Гурьян Аркадьевич: – Ты не один такой мудрый, Лаврентий. Там желающих, нищих и прочих великое множество (выставляет босую ногу в рваной штанине вперёд). А мы с тобой, Лавр, стропальщики. Особенные люди. Надо помнить. Мы занимаемся погрузкой и разгрузкой промышленных и производственных товаров. Да всего, что можно подцепить крюком или стропами. Ты должен гордиться своей профессией.

Ефросинья Петровна: – Чего? Чем гордится-то, Гурьян Аркадьевич? Тем, что мы никому не нужны? Тем, что нас уважаемые господа и дамы за людей не считают?

Полидор (стучит себя кулаком в грудь): – Полидор тоже стропальщик! Он гордится. Полидор приехал сюда не из ближнего зарубежья, а из большого соседнего города (поднимает вверх палец). Он – человек!

Лаврентий: – Все мы приехали сюда из разных городов нашей замечательной, но очень непонятной страны Всесилии. Мы приехали в этот город зарабатывать деньги. А здесь, на центральных складах, ничего не грузиться, ничего не привозиться и не вывозится. Мы просто скоро подохнем с голоду. Целый год сидим без работы. Все эти буржуи, уже заработали на нашем горбу свои миллиарды. Они сделали своё дело.

Марина: – Мой козловой кран начинает ржаветь.

Ефросинья

Петровна: – А я уже временами забываю, что я, вообще, крановщица. Безобразие получается.

Полидор: – Но в других местах ещё хуже (стучит себя кулаком в грудь). Это Полидор говорит.

Марина: – Ты деградировал, Полидор. Как не стыдно? Бывший кандидат технических наук, первоклассный стропальщик! А выглядишь, как дикарь. Но ты же можешь из свежей травы сделать себе новую набедренную повязку или юбку. Ведь эта уже скоро пожелтеет, она пахнет мочой. Ты же можешь, Полидор!

Полидор: – Полидор может, но не хочет. Ему уже на всё плевать.

Лаврентий: – Вот именно! Тебе, Полидор, всё равно. Ты даже не пытаешься бороться за свои права.

Марина: – А ты, Лаврентий, борешься, что ли? В рванье, как и все мы, ходишь.

Гурьян Аркадьевич: – Не провоцируй, Марина. Те, кто боролись, давно уже живут в подвалах, на чердаках домов, в канализационных колодцах, в лесах, на болотах, в горах… Это уже, по существу, снежные люди. Они более дикие, чем наш славный и трудолюбивый Полидор.

Ефросинья Петровна: – Ладно. Пошелестели – и в клетку! Побродим хоть по территории базы. Всё равно, есть нечего. А когда много ходишь, то не так часто думаешь о пище.

Лаврентий: – Всё равно, я не перевариваю, гнусную рожу Полидора. Мне опротивело на тебя смотреть, Полидор!

Полидор: – Если Лаврентий будет ругаться (стучит копьём о землю), то Полидор не станет для него убивать вот этим копьём ворон и крыс! Для всех будет, а для Лаврентия – нет!

Лаврентий (падает на колени): – Прости меня, Полидор! Я не подумал, я пошутил.

Марина: – Думать мозгами надо, если хочешь жить, Лаврентий!

Гурьян Аркадьевич: – Да, без Полидора нам не выжить.

Ефросинья Петровна: – Ты уж прости неразумного Лаврентия, Полидор. У него в башке ветер гуляет.

Полидор: – Полидор добрый, он простил.

Лаврентий (встаёт с колен): – Я пошутил, Полидор. Больше такого не повториться.

Полидор: – Наступает время вечерней охоты (стучит себя в грудь кулаком). Полидор идёт убивать крыс и ворон!

Держит копьё наперевес, гордо удаляется.

Марина (поднимает руки к небу): – Господи, помоги Полидору добыть для нас пищу!

Гурьян Аркадьевич: – Обожаю на машинном масле поджаренную крысу.

Ефросинья Петровна: – Лучше копчёная. Но мне нравится крылышко вороны или сороки в собственном соку.