Ложная девятка 2
Шрифт:
С деньгами у меня, кстати, сейчас по меркам практически всех моих советских сверстников просто замечательно. За дубль в ворота «Днепра» Иванов мне от щедрот подкинул аж пятьсот рублей. В них вошла и такса за победу, и накопительная часть за серию, которая росла, и за мои голы.
Две тысячи рублей уже лежит у меня на книжке, так тут называют счёт в банке. Неплохая сумма. Можно, например, купить мотоцикл, вернее даже два.
И это будет не «Минск», а чехословацкая «Ява», мечта советских подростков. Ну или «Урал», если ты более серьёзный мужчина.
Правда,
Так что обломс. Права на мотоцикл у меня есть, а его самого нет. И ещё долго не будет. Возможно, что до конца моей карьеры.
Ещё на эти две штуки можно с шиком одеться. Притом не в обычных магазинах, а воспользовавшись помощью так называемых фарцовщиков. Оля, моя сестрица, как только узнала, что у меня впереди выезд в ГДР, буквально загорелась мыслью о том, что я должен за границей выглядеть «прилично», как будто я сейчас хожу в дерюге и с голой задницей.
Притом это «прилично» она собиралась устраивать исключительно на мои деньги.
Не то чтобы я был против, но когда мне всем этим заниматься. Я и в прошлом, вернее в будущем, ненавидел все эти походы по магазинам, то, что называлось шопингом, будь он неладен.
А тут вместо отдыха мне нужно было куда-то там тащиться с ней, встречаться с типами разной степени мутности и прочее. Нет, я на это не согласен!
Так что пришлось моей дорогой сестрице пока сбавить прыть. Само собой, что окончательно она не сдалась, скорее затаилась.
В общем, с деньгами у меня всё хорошо. Тратить их некуда и некогда, а платят мне очень хорошо.
Сразу после прилёта в Кишинёв мы заселились в гостиницу, тренировку в столице Молдавской ССР Иванов отменил, и у вымотанной утренними издевательствами части команды появилась возможность отдохнуть.
Гостиница в Кишинёве, кстати, стала первой в Союзе, где я увидел кондиционеры в номерах. И это при том, что мы остановились не в «Интуристе», а в месте попроще, пусть и с созвучным названием «Турист».
И надо сказать, что этот предмет роскоши (вот так вот, живу в Союзе меньше полугода, а банальный кондей уже воспринимаю как роскошь) здесь ну очень в тему. В Кишинёве жарко и душно.
Разместилось «Торпедо» на двух этажах, на пятом и шестом. Наш с Сашкой номер был на шестом, последнем. Я после ужина сразу отправился в номер, а вот Дозморов чуть-чуть задержался.
Вернее, он мне сказал, что задержится, так как хочет немного размять ноги. Была у него такая привычка перед сном, так что я не удивился.
Тем более что пришёл он вовремя, и когда Иванов лично зашёл к нам с проверкой, оба обитателя номера были на своём месте.
А вот ночью произошло странное. Дозморов меня разбудил.
— Слав, тут такое дело, молдаване предложили нам игру сдать.
— Не понял, а зачем нам это? Мы и так их обыграем, — сонно ответил
— Да нет, ты не понял. Они предложили, чтобы мы игру сдали.
После этого сон у меня как рукой сняло.
— Да ладно! Какой дурак будет сейчас сдавать игру, мы в очке от третьего места.
— Вот их и послали, далеко и надолго.
— А кому предложили и кто их послал? — спросил я.
— Какая разница! Главное, что их послали.
— Ну послали и послали. Зачем ты меня разбудил?
— А то, что хануриики, которые нам деньги предлагали, после того как мы сказали «нет», предупредили, что раз так, то вашего сопляка Сергеева завтра с поля унесут на носилках.
В ответ я только и смог что выругаться. Потом, правда, спросил:
— И что теперь делать? Я же завтра в старте.
— А что делать? Ничего. Или ты думаешь, что с дураками играешь? Козьмич уже в курсе. Так что…
Договорить Дозморов не успел, в дверь очень настойчиво постучали, и через минуту в номер зашёл Валентин Козьмич.
— Если я правильно понимаю, то ты уже Славе рассказал всё, — спросил он у Дозморова.
— Да, Валентин Козьмич, — не стал запираться тот.
— Хорошо, правильно сделал, — ответил Иванов, — а теперь, Саш, погуляй недолго.
Дозморов тут же выполнил просьбу и закрыл за собой дверь.
— Раз уж ты в курсе, Слав, то я буду говорить как есть. Завтра ты в старте не выходишь. Скорее всего, ты вообще на поле не выйдешь.
— Валентин Козьмич, вы серьёзно? А как мы в атаке играть будем?
— Как, как. Каком кверху, — выругался Иванов. — Без тебя мы в атаке играть будем. Как и раньше играли. А ты посидишь себе спокойно на скамейке. Игру посмотришь.
— Но мы же всего в одном очке от Минска. Нам побеждать надо!
— Ярослав, — как-то очень мягко начал Иванов, — я тебя прекрасно понимаю. И то, что ты хочешь сыграть, понимая, чем это может закончиться, мне очень нравится. Ты боец, и это великолепно. Но в нашем футболе бывают такие вещи, которым на самом деле в нём не место. Это одна из них. Я надеялся, что ты эту сторону нашего чемпионата узнаешь как можно позже, но тут уж как получилось. И мы просто не можем тобой рисковать. Этот хренов «Нистру» мы и так обыграем, без тебя. Даже после того, что вчера отчебучили Жупиков и остальные. А вот дальше будут игры, где от тебя будет зависеть очень многое. Поэтому ты завтра не играешь. По большому счёту я не должен был тебе ничего объяснять, но я решил, что так будет правильнее. Своей игрой в последних матчах ты это заслужил.
— Понятно, Валентин Козьмич, спасибо за этот разговор, — искренне ответил я.
— Пожалуйста. И у меня к тебе просьба. Пусть всё, что произошло в Кишинёве, останется в Кишинёве. Ни к чему распространяться о подобном. Мы договорились?
— Договорились, — ответил я и пожал протянутую руку.
— Вот и отлично. Всё, можешь дальше спать, — сказал Иванов и встал с кресла.
Мне же не давал покоя один вопрос:
— Валентин Козьмич, можно вопрос?
— Конечно, Слав, задавай.