Ложная девятка. Том четвертый
Шрифт:
— Проводите. И сообщите Виктору Васильевичу.
В кабинет вошли четверо. Впереди всех — невысокий, элегантный мужчина с проницательным взглядом и аристократическими чертами лица. На нем был идеально скроенный темно-синий костюм, явно от лучших миланских портных. За ним следовали итальянский посол, переводчик — молодой человек с папкой документов, и сотрудник итальянского посольства.
— Benvenuti a Mosca, — произнес Топорнин дежурное приветствие, обращаясь к гостям.
Аньелли улыбнулся и что-то произнес по-итальянски,
— Господин Джованни Аньелли благодарит за тёплый приём и говорит, что для него большая честь быть в Москве, — перевел молодой человек.
— Борис Петрович Топорнин, председатель Федерации футбола СССР, — представился хозяин кабинета. — А это Марат Владимирович Грамов, председатель Государственного комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР.
Переводчик быстро и четко перевел представление на итальянский. Грамов, невысокий коренастый мужчина с квадратным лицом, крепко пожал руку Аньелли.
В этот момент дверь кабинета открылась, и вошел Виктор Васильевич Гришин — высокий, статный мужчина с седыми волосами и строгим взглядом. Член Политбюро, первый секретарь Московского горкома КПСС был воплощением партийной власти. Его присутствие сразу изменило атмосферу в комнате — она стала более официальной и напряженной.
— Виктор Васильевич Гришин, член Политбюро ЦК КПСС и первый секретарь Московского горкома КПСС, — представил его Грамов.
Аньелли выслушал перевод, его взгляд стал внимательнее. Он слегка поклонился и произнес короткую фразу на итальянском, которую переводчик передал как:
— Для меня большая честь встретиться с вами, господин Гришин.
Они расположились за длинным столом для совещаний. Секретарша принесла чай в подстаканниках и кофе для итальянских гостей.
— Полагаю, мы все знаем причину вашего визита, — начал Топорнин, когда дверь за секретаршей закрылась. — Ярослав Сергеев.
Аньелли дождался перевода, кивнул и произнес длинную фразу на итальянском. Переводчик внимательно слушал, а затем перевел:
— Именно так. Я не буду ходить вокруг да около. Я приехал в Москву ради Сергеева. Это потрясающий талант, возможно, лучший молодой игрок, которого видел мир за последние десятилетия. Я хочу видеть его в форме «Ювентуса».
— И что вы готовы предложить за него? — прямо спросил Грамов.
Аньелли улыбнулся, произнес короткую фразу, и переводчик передал:
— Восемь миллионов фунтов стерлингов. Это почти на три миллиона больше, чем мировой трансферный рекорд, установленный при переходе Марадоны в «Наполи».
В кабинете повисла пауза. Гришин, до этого молчавший, произнес с явным неодобрением:
— Вы, очевидно, не понимаете, синьор Аньелли, что в нашей стране спортсмены — не товар, который можно купить и продать. Они — часть советской системы, воспитанные нашим обществом для прославления социалистического образа жизни.
Переводчик перевел это на итальянский. Аньелли, слушая перевод,
— Я понимаю вашу позицию, господин Гришин. Но мы живем в меняющемся мире. Футбол становится всё более международным. Великие игроки заслуживают выступать на самых больших сценах. Сергеев — феномен, которому суждено изменить игру. Я предлагаю не просто деньги. Я предлагаю возможность для вашей страны показать всему миру, что советская система способна воспитывать лучших из лучших.
Гришин выслушал перевод с каменным выражением лица.
— А что насчет общественного мнения? — спросил он. — Как отреагируют советские люди на то, что лучший футболист страны будет играть за капиталистический клуб? Что скажут мне простые москвичи когда узнают что их любимец теперь играет в Италии?
Аньелли слушал перевод, чуть наклонив голову, затем что-то быстро произнес, и переводчик перевел:
— Я понимаю вашу озабоченность идеологическими вопросами. Именно поэтому я готов предложить нечто большее, чем просто деньги за футболиста. Я готов обсудить возможность создания совместного предприятия между FIAT и одним из ваших автомобильных заводов.
— И вы думаете, что промышленное сотрудничество может перевесить вопросы идеологии? — спросил Гришин с холодной усмешкой.
Переводчик перевел. Аньелли ответил, глядя прямо на Гришина, и переводчик передал его слова:
— Я думаю, что прогресс не может быть остановлен идеологией. Футбол, как и технологии, принадлежит всему человечеству. Моё предложение — взаимовыгодное сотрудничество, которое принесет пользу как «Ювентусу», так и Советскому Союзу.
— Мы должны обсудить ваше предложение, — сказал Грамов, поднимаясь. — Продолжим наш разговор завтра.
Аньелли кивнул, выслушав перевод, и произнес короткую фразу, которую переводчик передал как:
— Я в вашем распоряжении. И поверьте, я не уеду из Москвы без Сергеева.
Джанни Аньелли с неподдельным интересом осматривал цеха гигантского автомобильного завода. Рядом с ним шел Валерий Тимофеевич Сайкин, генеральный директор ЗИЛа. Чуть позади держались Евгений Алексеевич Браков, заместитель Сайкина, он должен был возглавить завод уже совсем скоро, и переводчик Аньелли.
Джанни что-то произнес на итальянском, указывая на огромный конвейер. Переводчик тут же перевел:
— Впечатляющие масштабы. Я бывал на многих автомобильных заводах мира, но ваше предприятие по-настоящему грандиозно.
— ЗИЛ — это не просто завод, — с гордостью произнес Сайкин. — Это целый город в городе. У нас работает более сорока тысяч человек, есть собственная инфраструктура, социальные объекты, спортивные сооружения.
Переводчик быстро перевел, и Аньелли кивнул, затем сказал короткую фразу, которую переводчик передал как: