Ложная девятка
Шрифт:
В лесу мы с пацанами наткнулись на парочку роскошных сухостоев и, чтобы не заниматься всякой там мелочёвкой, решили тут же срубить наши находки.
Благо что тащить дрова было недалеко, и топоров у нас три. Разделать находки труда не составляло.
Мы их быстренько срубили и в два захода доставили к лагерю.
А там уже всё было по красоте.
Картошечка на уху почищена, лучок с морковкой тоже, рыбка разделана и уже готовилась.
— Ты со специями и солью не переборщила, надеюсь, — спросил я у сестры. Понятное дело, что она не забыла,
Картофельный суп-пюре получился ультимативно перчёным и ну очень солёным, и инициатором использования очень большого количества соли и перца была как раз сестра.
Из-за перевода продуктов нам тогда, конечно, и слова никто не сказал, но сама история запомнилась. Ярик напоминал о том супце при каждом удобном случае.
Реакция всегда была примерно одинакова — в него, теперь уже в меня, что-то да летело.
В этот раз импровизированным снарядом стало мокрое полотенце. Притом оно было заранее подготовлено. Оля приготовилась и, пока я с ребятами добывал дрова, связала полотенце узлом и положила недалеко от себя так, чтобы можно было его быстро схватить и отправить в полёт.
Но я был готов и просто увернулся. Полотенце в итоге разминулось в паре сантиметров с головой Длинного, который стоял за мной.
— Всё в порядке и с солью, и с перцем. И вообще, ты еще долго мне будешь тот случай припоминать? — спросила сестра.
— Всегда, — улыбнувшись, ответил я.
Вскоре обед был готов, и нас позвали к столу.
И, как говорится, еда, приготовленная на костре, и еда, приготовленная на кухне — это две большие разницы. Как будто сосновый лес и текущая под косогором река добавляют в простые, в сущности, блюда убойную дозу глутамата натрия.
Уха и запечённая рыба с такой же картошкой получились ну просто пальчики оближешь. Плюс еще и свежие овощи, купленный перед нашим отъездом на реку хлеб — когда продавщица в хлебном подала мне его, он был еще теплым, можно даже сказать, горячий.
И всё это великолепие мы заполировали свежезаваренным чаем.
Притом не пылью с Военно-Грузинской дороги, так Оля презрительно отзывалась о продукции солнечной Грузии, и не чаем со слоном.
Катя, одна из её подруг, привезла с собой просто шикарный цейлонский чай в нарядной жестяной коробке.
Мама у нас с Олей любительница чая, да и я тоже на самом деле, так что подарок был оценен по достоинству.
И сразу же, как только Катя презентовала этот чай, часть его оказалась отсыпана нам в поход.
Вот его-то мы и заварили.
Затем мы всё по-быстрому помыли посуду, убрались в лагере и опять пошли на речку. Солнце же еще высоко!
А вечером, когда стемнело, разожгли костер побольше, и Длинный достал гитару.
В общем, этот день получился просто отличным. Я не хотел брать на реку сестру и её подруг, но ни разу не пожалел, что они с нами
Потому что и все остальные дни получились такими же. На Зуше мы провели просто шикарную неделю, и было даже немного жаль уезжать.
Но всему своё время. Тем более что на четвертый день нашего отдыха мы с Олей на пару часов отлучились в город и узнали последние новости.
Которые были: Стрельцов обо всём договорился с Ивановым, и меня через неделю ждали в Москве.
Вернувшись домой, я принялся за сборы, после которых мы с сестрой поехали в Москву.
Авторское послесловие к главе.
Дорогие друзья-читатели. Я прекрасно понимаю что эта глава сдвинула сюжет примерно на нисколько, но мне захотелось вспомнить каково это было. Каникулы, рыбалка, отдых на природе с друзьями, вот это вот всё)
Продолжать ли мне разбавлять сюжет книги вот такими вот главами решать вам.
Милости прошу в обсуждение.
Глава 14
Дом, в котором отцу выдали квартиру, оказался расположен практически на пересечении Новокузнецкой улицы и Садового кольца. Вход в метро был буквально в соседнем здании. Что ж, с расположением жилья и его транспортной доступностью нам точно повезло.
С самим жильём тоже. Просторная трёхкомнатная квартира — это большая ценность.
Что интересно, изначально отцу дали однушку на Автозаводской, чтобы добираться до ЗиЛа ему не требовалось даже спускаться в метро.
Но когда «миссия Стрельцова» удалась и я получил приглашение в «Торпедо», ЗиЛовские начальники немного переиграли ситуацию. Притом, как я понял, отец об этом даже не просил, просто обмолвился, что его сын, то бишь я, теперь игрок торпедовского дубля.
И буквально на следующий день он переехал.
Так что вместо интерната я буду жить с ним. Притом весь следующий учебный год. Командировка в Москву планировалась ну очень длительная. И это на самом деле хорошо.
Да, определённая романтика в интернатах имелась, но лучше всё-таки жить в семье. Тем более что ни я, ни он бытовыми инвалидами не были и могли позаботиться о себе. Грубо говоря, полуфабрикатами из ближайшей кулинарии питаться нам не придётся.
Сестра тоже обрадовалась тому, что отец и я будем жить в Москве следующий год. Из общежития она уезжать не собиралась, но всё равно, наличие родных в Москве — это хорошо.
В расположение своей новой команды я прибыл утром 21 июля, на следующий день после того, как торпедовские дублёры сыграли вничью с харьковским «Металлистом» на своём поле.
Домом для обеих команд, как для основной, так и для дубля, служила база на Восточной улице, стадион у нас тоже с первой командой общий.
На пороге базы я появился достаточно рано, в восемь утра, и там меня встретил уже знакомый мне товарищ Кабан.
— Сергеев, — узнав меня, он улыбнулся и подал руку для рукопожатия, — а вот и ты! Эдуард Анатольевич просил лично тебя встретить и всё показать.