LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости
Шрифт:
А вечером Саша попал под машину. Водитель не нарушил правил. Саша просто поскользнулся на тротуаре: под ноги попался кем-то оброненный еще живой карп, купленный, очевидно, неподалеку, в магазине.
Вот такая чертовщина, доктор».
Что же имели в виду наши предки, называя такого рода совпадения словечком «чертовщина»?
Вероятно, они считали, что за всем этим стоит проникновение черта в реальность. То есть в привычный нам мир иногда пробирается нечто не вписывающееся в закон причинности.
Человек
Судя по изложенному выше материалу, наркотик способен решающим образом повлиять на систему взглядов человека на мир. Возможно, в истории нашего пациента имело место психическое переживание, изменившее или отменившее на какое-то время базовые принципы, лежащие в основе его мировоззрения. Можно сказать, что в жизнь на время проникнет смысл и причинность из иного измерения.
Что же это за измерение?
В случае LSD это область символов бессознательного.
Карл Юнг — а именно ему принадлежит обобщающий «случайные совпадения» термин «синхронистичность» — доказал, что даже в состоянии ясного сознания поток заряженных энергией символов продолжает свое движение в нашем бессознательном психическом мире, определяя наше отношение к реальности.
Символы способны просачиваться в сферу сознания, побуждая личность к сопоставлению себя с реальным миром. Бессознательная часть души способна проецировать символ на внешнюю среду. Например, люди и предметы привлекают или не привлекают наше внимание, они нравятся или не нравятся нам в зависимости от актуальных (активных в данный момент) символов бессознательного.
В нашем культурном пространстве, как это отмечал Юнг, нет места и времени для сферы символического. У нас не осталось желания как-то осознать область грез и сновидений — и на этой основе проанализировать наши действия и наши ошибки. Мы не понимаем, что хотят нам сказать наши сны, — из-за этого они оказываются способными навязать нам свою волю.
Столкновения с символами во время LSD-трипа не проходят даром для обыденного рассудка. И после прекращения действия наркотика они могут определять поведение человека и его реакции. Образуется, как сказал бы А.А. Ухтомский, символическая доминанта.
В качестве примера можно привести наши привычные предрассудки. Мы не задумываемся о том, почему черная кошка, перебежавшая дорогу, является предвестником несчастья; но разворачиваемся и идем другой дорогой. Мы не знаем, почему нужно трижды плюнуть через левое плечо, но делаем это. Видимо, такие реакции соответствуют древним символам нашего бессознательного. В них символ определяет наше поведение в реальном мире.
Индивид, который относится к пережитым галлюцинациям как к развлечению или зрелищу, теряет способность отличать символы «трипа» от конкретной внешней реальности. Если человек не в состоянии сопоставить пережитый образ с опытрм собственного сознания и не может включить его в свое мировоззрение, символ и начинает управлять человеком.
Быть может, проблема в узости
Юнг, во всяком случае, утверждал, что «явления синхронистичности проявляются гораздо очевиднее и ярче при низком уровне сознания… при отчетливом понижении умственного уровня».
Понятия «сознание» и «Я» («эго») для психоанализа абсолютно идентичны. «Понижение умственного уровня» на самом деле не словесный оборот, а отдельный термин из ранних работ К. Юнга. Это понятие («Abaissement du niveau mental») впервые использовал его учитель — французский психиатр Пьер Жане — для объяснения симптомов истерии.
Вслед за Жане Юнг понимал под «понижением умственного уровня» уменьшение роли «Я» («эго») — ослабевание напряжения сознания в психической деятельности. В результате происходит снятие внутрипсихических ограничений. «…Внимание перестает концентрироваться на значимых вещах, — писал Юнг, — через расслабленные психические барьеры могут всплывать (из бессознательного. — А.Д.) неожиданные содержания… каждое из них вызывает относительную переоценку ценностей.
Это состояние соответствует исходному миру сознания, в котором первоначально формировались мифы».
«Понижение умственного уровня» личности предшествует развитию синхронистичности и является обязательным условием ее возникновения. Тот же механизм, по всей видимости, определяет поведение психотических больных.
Юнг отмечал: ослабление напряженности сознания личность ощущает как равнодушие, безразличие или угрюмость, поскольку человек больше не может управлять энергией своего «эго». Такое состояние рассматривается в аналитической психологии как соответствующее чувству «потери души» первобытного человека.
Для нас важно понять, что «понижение умственного уровня» по Жане и Юнгу окажется почти полным аналогом состояния, которое Бехтерев называл «внушаемостью».
Еще в 20-е годы Юнг считал, что подобное понижение порога сознания наблюдается чаще всего при употреблении определенных лекарств и, в частности, эфира при медицинском наркозе. Давайте запомним этот факт, он пригодится нам в следующей главе.
Можно сказать, что синхронистичность — это предрассудок, ставший бредом, точно так же, как можно сказать про LSD-mpun, что это воображение, превратившееся в безумие.
Наши суеверные предки чувствовали, что столкновения со смыслами бессознательного могут привести и к забавному эпизоду (как в первой истории), и к смерти (как в истории второй).
Лейбниц создал теорию о божественной гармонии, в которой взаимозависимо существуют человек и мир. Если химическое вещество нарушает гармонию одного отдельно взятого человека, гармония мира вокруг него тоже неуловимо меняется. Для того чтобы мир сохранил Божественную гармонию, человек не должен изменять себе — иначе реальность в ответ начнет изменять ему.