Лу Саломе
Шрифт:
Brandes, Georg: Moderne Geister. Literarische Bildnisse aus dem XIX. Jahrhundert, Frankfurt/M. 1887
Menschen und Werke. Essays, Frankfurt/M. 1894
Chapple, Gerald, und Schulte, Hans H. (Hg.): The Turn of the Century. German Literature and Art, 1890–1915, Bonn 1981
Gropp, Rose M.: Andreas-Salom'e mit Sigmund Freud, Ergebnisse der Frauenforschung, 13, Weinheim-Basel 1988
Guery, F.: Lou Salom'e: g'enie de la vie, Paris 1978
Hamsun, Knut: Psychologie und Dichtung, Stuttgart 1964
Heimpel, Elisabeth: Lou Andreas-Salom'e, in: Neue deutsche Biographie, Bd. 1, 1953
Herz, Rudolf, und Bruns, Brigitte (Hg.): Hof-Atelier Elvira. 1887–1928. "Astheten, Emanzen, Aristokraten, M"unchen 1985
Koepcke, Cordula: Lou Andreas-Salom'e. Ein eigenwilliger Lebensweg. Ihre Begegnung mit Nietzsche, Rilke und Freud, Freiburg i. B. 1982
Lou Andreas-Salom'e. Leben, Pers"onlichkeit, Werk. Eine Biographie, Frankfurt/M. 1986
Livingstone, Angela: Lou Andreas-Salom'e. Her Life (as Confidante of Freud, Nietzsche and Rilke) and Writings (on Psychoanalysis, Religion and Sex), London and Bedford 1984
Lublinsky, Samuel: Der Ausgang der Moderne, hg. von Gotthart Wunberg, Tbingen 1976
Muller-Loreck, Leonie: Die erz"ahlende Dichtung Lou Andreas-Salom'e: Ihr Zusammenhang mit der Literatur um 1900, Diss. 1972, ver"off. Stuttgart 1976
Peters, Heinz F.: My Sister. My Spouse. A Biography of Lou Andreas-Salom'e, New York 1962, London 1963; dt. Ausgabe: Lou. Das Leben der Lou Andreas-Salom'e, M"unchen 1964
Pfeiffer, Ernst: Lou Andreas-Salom'e, in: Handbuch der deutschen Gegenwartsliteratur, M"unchen 1965
Podach, Erich F.: Friedrich Nietzsche und Lou Salom'e: Ihre Begegnung 1882, Z"urich und Leipzig 1938
Schmidt Mackey, Ilona: Lou Salom'e. Inspiratrice et interpr`ete de Nietzsche, Rilke et Freud, Paris 1968
Soergel, Albert: Dichtung und Dichter der Zeit. Eine Schilderung der deutschen Literatur der letzten Jahrzehnte, 2 Bde., Leipzig 1911
Welsch, Ursula, und Wiesner, Michaela: Lou Andreas-Salom'e. Vom "Lebensurgrund" zur Psychoanalyse, M"unchen-Wien 1987
Worbs, Michael: Nervenkunst, Frankfurt/M. 1983
Wunberg, Gotthart: Das junge Wien. "Osterreichische Literatur und Kunstkritik, 1887–1902, 2 Bde., Tubingen 1976
ПРИЛОЖЕНИЯ:
Лу
ФРИДРИХ НИЦШЕ В ЗЕРКАЛЕ ЕГО ТВОРЧЕСТВА
"Mihi ipsi scripsi!" ("Обращаю к самому себе") — не раз восклицал Ницше в своих письмах, говоря о каком-либо законченном им произведении. И это немало значит в устах первого стилиста нашего времени, человека, которому удавалось найти, можно сказать, исчерпывающее выражение не только для каждой мысли, но и для тончайших ее оттенков. Тому, кто вчитался в произведения Ницше, слова эти покажутся особенно знаменательными. Ведь, по сути, он и думал, и писал только для себя, и только самого себя описывал, превращая свое внутреннее "я" в отвлеченные мысли.
Если задача биографа заключается в том, чтобы объяснить мыслителя данными его личной жизни и характера, то это в очень высокой степени применимо к Ницше, ибо ни у кого другого внешняя работа мысли и внутренний душевный мир не представляют такого полного единения. К нему наиболее применимо и то, что он сам говорит о философах вообще: все их теории нужно оценивать в применении к личным поступкам их создателей. Он выразил эту же мысль в следующих словах: "постепенно я понял, чем до сих пор была всякая великая философия, — исповедью ее основателя и своего рода бессознательными, невольными мемуарами" ("По ту сторону Добра и Зла").
Этим я и руководствовалась в своем этюде о Ницше, набросок которого прочла ему в октябре 1882 года. К самому "учению Ницше" я еще тогда не приступала. Однако из года в год, по мере появления новых произведений Ницше, мой этюд о нем разрастался. Свою исключительную задачу я видела в характеристике основных черт духовного облика Ницше, которые обу-словливали развитие его философских идей. Тот, кто стал бы оценивать Ницше как теоретика, взвешивать, что внес он в отвлеченную философскую
Кто, с другой стороны, захочет руководствоваться лишь внешней жизнью Ницше для понимания его внутреннего мира, тот опять-таки будет держать в руках лишь пустую оболочку.
Ведь, в сущности, никаких внешних событий в его жизни не происходило. Все переживаемое им было столь глубоко внутренним, что могло находить выражение лишь в беседах с глазу на глаз и в идеях его произведений. Монологи в миниатюре, которые составляют, главным образом, его многотомные собрания афоризмов, образуют единый и весьма обширный корпус мемуаров, высвечивая его собственный духовный облик. Этот облик я и попытаюсь воспроизвести здесь, передавая события — картины — его душевной жизни через его же философские изречения.
* * *
Хотя в последние годы о Ницше говорят больше, чем о каком-либо другом мыслителе, основные черты его духовного облика почти неизвестны. С тех пор как маленький, разрозненный кружок читателей, которые действительно понимали его, превратился в обширный круг почитателей, он стал достоянием масс, испытав при этом судьбу всякого автора афоризмов. Отдельные его идеи, вырванные из контекста и допускающие вследствие этого самые разнообразные толкования, превратились в девизы для разных, порой противоположных идейных направлений и используются в ожесточенных спорах, в борьбе убеждений, в столкновениях различных партий, совершенно чуждых их автору. Конечно, этому обстоятельству он обязан своей быстрой славой, внезапным шумом, который поднялся вокруг его мирного имени, — но то истинно высокое, истинно самобытное, что таилось в нем, по этой причине оказалось незамеченным, непознанным, быть может, даже отошло в более глубокую тень, чем прежде. Многие, правда, еще превозносят его достаточно громко, со всей наивностью слепой веры, не знающей критики, но именно они и напоминают невольно о его собственных жестоких словах. В своем разочаровании он говорит: "Я прислушивался к отклику и услышал лишь похвалы" ("По ту сторону Добра и Зла"). Едва ли кто-то пошел за ним, прочь от людей и повседневности, в одиночество своего внутреннего мира, едва ли хоть кто-нибудь сопутствовал этому недоступному, одинокому, замкнутому, странному духу, который мнил себя носителем чего-то безграничного и пал под бременем страшного безумия.
Порою кажется, что он стоит среди людей, ценивших его, как чуждый пришелец, как отшельник, который, только заблудившись, попал в их круг. С закутанной его фигуры никто не снял покрывала, и он стоит с жалобой своего "Заратустры" на устах: "Они все говорят обо мне, собравшись вечером вокруг огня, но никто не думает обо мне! Это та новая тишина, которую я познал: их шум расстилает плащ над моими мыслями".
* * *
Фридрих Вильгельм Ницше родился 15 октября 1844 года в семье пастора в Рекене близ Люцена. После окончания школы поступил на филологический факультет Боннского университета, а с 1865 года продолжил обучение в Лейпциге, куда последовал за своим учителем — профессором филологии Ричлем. Еще до получения диплома 24-летнего Ницше пригласили занять кафедру. Ницше получил место ординарного профессора классической филологии. Лейпцигский университет дал ему докторскую степень без предварительного экзамена. Он также стал преподавать греческий в третьем (высшем) классе Базельского педагогиума, который представлял нечто среднее между гимназией и университетом. Ницше имел огромное влияние на учеников, обнаружив редкое умение привлекать к себе молодые умы. Историк культуры Якоб Буркхардт говорил, что Базель никогда еще не имел такого учителя.