Лучшая фантастика XXI века (сборник)

Уильямс Лиз

– Похоже на кризис среднего возраста, – заявил Лоренс, входя с овощным шедевром и тремя стаканами минеральной воды. – Если хочешь знать мое мнение, тебе лучше забыть обо всем с каким-нибудь горячим парнем с пляжа.

Лоренс подал Бену маленькую мисочку с желтым месивом. Бен печально взглянул на Адриану.

Адриана неожиданно почувствовала неловкость. Вечер стал напоминать ей фотосессию для двухстраничного фоторепортажа в «Уютных садах», где они с Беном и Лоренсом будут изображать частный прием для троих. Она почувствовала, что ее свели к двум измерениям, подкрасили

и оцифровали, сделав тем, кто должен здесь быть, кем-то внимательным и достойным доверия, кто знает, как вести себя в ситуации, когда супруг друга сажает его на сыроедение, – не потому, что это настолько важная проблема, а потому что это важно именно для него.

Лоренс окунул палец в месиво и поднес к губам Бена.

– Неблагодарный, это ради твоего здоровья… Бен облизал палец.

– Но ведь я ем это, верно?

Лоренс наклонился и поцеловал супруга, поцелуй был теплым, не беглым, не эротичным, но тем не менее страстным. Бен виновато опустил взгляд.

Адриана не могла вспомнить, когда в последний раз кого-нибудь любила так, чтобы смутиться. Неужели именно этого не хватало в ее жизни? Обмазанного ненужной едой пальца любовника у нее во рту?

Домой в тот вечер она возвращалась на скоростном поезде. Изумрудный попугай Фуоко встретил ее возмущенными криками. В ее отсутствие дом для Фуоко насытил воздух ее запахом и пел ее голосом, но обмануть птицу никогда не удавалось.

Отец подарил эту птицу Адриане на тридцатый день рождения. Это была дизайнерская разработка с добавлением ДНК макао, отчего перья попугая приобрели ярко-зеленый цвет. Птица – дорогая, вырождающаяся и нервная – любила Адриану с яростной собственнической ревностью.

– Успокойся, – уговаривала Адриана, позволив Фуоко сесть ей на плечо. Она отнесла попугая наверх в спальню и сама покормила его просом. Фуоко шагал по подушкам, в его обсидиановых глазах светилась гордость и одновременно подозрительность.

Адриана удивилась, поняв, что и дома отчужденность не прошла. Она по-прежнему то и дело впадала в меланхолическую задумчивость, регулярно устремляла взгляд к панорамному окну и забывала гладить Фуоко по спинке. Птица закричала, привлекая ее внимание.

Утром Адриана навестила своего бухгалтера. Его пальцы скользили по клавиатуре, когда он, как волшебник, переводил средства с одного счета на другой. То, что она задумала, обойдется дорого, но на плодородной почве ее богатство вырастет, принеся плоды – лабораторные алмазы, энергию ветра и генетически модифицированные органы.

Компания, производящая роботов, устроила для Адрианы частную демонстрацию. Продавец провел ее в помещение, обитое черным бархатом. На стенах висели сотни частей тела, они же лежали в витринах: сильные руки, узкие челюсти, икры велосипедиста, речевые устройства, производящие голоса от грубых и мужественных до самых сладких и нежных, участки кожи от черного до алебастрового цвета, пенисы самых разных размеров.

Вначале мысль о том, что ей соберут любовника из этих фрагментов, приводила Адриану в ужас, но потом начала забавлять. Разве все окружающие не собраны из фрагментов

ДНК, разве все они не росли молекула за молекулой в утробе матери?

Она постучала пальцами по яркой брошюре.

– Его мозг будет изменчив? Я смогу приказать ему стать ответственнее, или внимательнее, или жестче?

– Совершенно верно. – У продавца были гладкие каштановые волосы и сверкающие белизной зубы, и он все время улыбался, словно считал себя до того неотразимым, что Адриана непременно пригласит его к себе, переспит с ним и даст миллион долларов чаевых. – По мере роста мозг человека теряет пластичность, и это ограничивает нашу способность меняться. У наших же моделей мозг абсолютно пластичный. Они способны на нейрологическом уровне менять свой образ мыслей и саму личность.

Адриана шагнула мимо него и провела пальцами по ковру, сотканному из тысяч образцов человеческих волос.

Продавец постучал пальцами по пустой лицевой пластине.

– Их оригинальный мозг основан на глубоком сканировании мышления гениев в самых разных сферах. Великие музыканты, знаменитые любовники, самые известные физики и математики.

Адриане хотелось, чтобы продавец помолчал. Чем больше он говорил, тем сильнее ее охватывали со мнения.

– Вы меня убедили, – перебила она его. – Хочу одного из них.

Продавец слегка растерялся от такой неожиданности. Адриана видела, как он мысленно пролистывает свой первоначальный сценарий, в котором она пропустила сразу несколько эпизодов, и решает, что делать дальше.

– Как он должен выглядеть? На ваш вкус? – спросил он.

Адриана пожала плечами.

– Они все прекрасны, верно?

– Нам нужна подробная детализация.

– У меня нет никаких особых пожеланий.

Продавец тревожно нахмурился. Он переступил с ноги на ногу, как будто это могло помочь ему обрести метафорическую почву под ногами. Адриане стало его жалко. Она порылась в сумочке.

– Вот, – сказала она, протягивая снимок своего отца. – Пусть будет похож на него.

Получив такое неконкретное техническое задание, группа разработчиков смогла вволю пофантазировать. Люсьен, появившийся у ее порога, был лишь немногим выше ее, чуть стройнее, с гладкими изящными конечностями. Его светлые волосы отливали серебром. Кожа была болезненно бледной, белой и прозрачной, как алебастр, с розовыми нитями сосудов. Пахло от него теплой почвой и раздавленной травой.

Он протянул Адриане одну белую розу с логогрифом фирмы на лепестках. Она неуверенно сжала розу большим и указательным пальцами.

– Они считают, что знают женщин? Им следует отказаться от романтического подхода.

Люсьен ничего не ответил. Адриана приняла его замешательство за удивление, но, возможно, ей следовало бы усмотреть в этом его склонность к молчанию.

– Итак, все кончено.

Она допила шардонне и так сильно сжала ножку бокала, что та лопнула, словно Адриана хотела завершить развод тем же жестом, каким завершила вступление в брак.

Роуз, округлив глаза, пухлым пальчиком показала на бокал.