Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу
Шрифт:
Конец нашей улицы, в том месте, где она пересекается с бульваром Сен-Жермен, обычно самый оживленный в этом районе, но сегодня кафе и рестораны были наглухо закрыты. В банкоматах на углу горели красные огоньки, их опустошили накануне, и ближайшую неделю некому будет их пополнить, поскольку все сотрудники банка отпущены на праздники. В метро поезда еще ходят, но пассажиров почти нет. В билетных кассах – никого. Предполагается, что вы купите билет в автомате, пройдете через турникет и сами выйдете на нужную платформу. Скоро метро будет выглядеть так круглый год, а не только на Рождество. На новых линиях поезда управляются автоматически, без машинистов, компьютер открывает и закрывает двери, и мы прибываем по назначению, зажатые в тиски новых технологий.
Переходя бульвар, я остановился посередине. В обычный день меня бы тут же размазали по асфальту. Машинам горел зеленый, но в каждую сторону легко просматривались по крайней мере пять кварталов. И ни единого автомобиля. Снег смягчил контуры домов и наполнил воздух туманной взвесью.
Через полчаса я вернулся домой, потерпев полное фиаско.
– Закрыто, – сообщил я, стряхивая снег со шляпы.
– И что теперь?
На этот раз у меня была Идея.
Чтобы открыть банку, ее подставляют под струю горячей воды, и крышка расширяется. Так что, конечно же, если мы нагреем личинку замка, она тоже расширится, и можно будет вытащить ключ.
У нас не было паяльной лампы, но зато у меня имелась бутановая горелка, которую я использовал, чтобы делать карамельную корочку на крем-брюле. Когда я ее зажег, она довольно загудела и выдала струю синего пламени.
– А мы тут все не взлетим на воздух? – с сомнением в голосе произнесла Мари-До.
– Каким образом? Корпус-то у замка стальной.
Направив пламя на замок, я зажал ключ плоскогубцами и стал тянуть, чтобы в момент, когда личинка расширится, я мог его высвободить.
Но этого не произошло.
Вместо этого коробка замка, которая, очевидно, была не из стали, стала стремительно плавиться и разваливаться, как непропекшийся кекс. Не только ключ, но и вся личинка оказались испорчены, при этом ключ все еще торчал внутри. Вокруг виднелась неровная дымящаяся дыра.
Хемингуэй писал: “Человека можно уничтожить, но его нельзя победить”. В тот момент я не мог вспомнить, какие у него имелись соображения по поводу человека, который выставил себя полным идиотом.Час спустя я стоял в пустой квартире, бережно сжимая кружку кофе и глядя в окно поверх укрытых снегом крыш.
Мари-До направлялась на машине в Ришбур, везя все, что мы наготовили. Вопрос с гусями оставался открытым.
Что до замка, то именно Мари-До пришла в голову идея, которую мы почему-то упустили.
– У нас на холодильнике визитка.
У всех есть такие визитки. На них значится: “Полезные номера”. Они регулярно появляются на дверных ковриках. Это просто список номеров, которые могут пригодиться в экстренной ситуации: скорая помощь, пожарные, больницы. На первый взгляд, весьма благородный жест, но это если пробежать только половину списка – характер последующих номеров куда меньше проникнут заботой об интересах общества. За “Горячей линией по вопросам отравлений” следует “Засорился туалет?”, “Обнаружилась протечка?”, “Нет электричества?” и “Сломался замок?”. В любом случае список уверяет нас, что помощь совсем близко. Но никто никогда не звонит этим сантехникам, стекольщикам или слесарям, потому что цены у них просто грабительские. Во Франции, а может, и в остальном мире вызвать этих акул значит расписаться в том, что вы настоящий пентюх, на парижском сленге – plouc .
Набирая номер, я почти не сомневался, что автоответчик предложит нам перезвонить в январе. Однако кто-то снял трубку на втором же звонке и пообещал приехать в течение часа.
В ожидании я задумался о Калифорнии, где жил до того, как приехал во Францию. Случись это там, сосед починил бы мне все за десять минут. Я по многому не скучал в Штатах, но одного мне все же не хватало – американского умения обращаться с вещами: легендарного “старого доброго американского ноу-хау”.
Фундаментом этого были уроки труда. Я так и не понял, что они из себя представляли, знал лишь, что, если ты хорош на этом уроке, по остальным предметам ты совершенно безнадежен. Ни в школах Австралии, где я родился и вырос, ни в Англии, где прожил много лет, не преподавали ничего подобного. (Вполне вероятно, что в Англии и Австралии мальчики в школах как-то иначе усваивали эти навыки. И то, что крутые ребята проводили перемены в туалете, покуривая и меряясь длиной пенисов, – всего лишь мои догадки. Может, они на самом деле обменивались информацией о разновидностях столярных соединений или винтовой нарезки.) Благодаря урокам труда у большинства водителей всегда есть с собой провода для прикуривания и запасные ремни вентилятора, а ящик с инструментами – обычное дело в каждом доме.
– Они бы не стали плавить замок кулинарной горелкой, – сказал я Скотти. Он замяукал и потерся о мою ногу. Не исключено, что просто намекал на кормежку, но я предпочел принять это за жест утешения.5. Два гуся в духовку
Для начала поймайте кролика.
Рецепт тушеного кролика
“Кулинарная книга миссис Битон” (1861)
В машине было жарко и душно, сильно пахло машинным маслом и одеколоном Guerlain . Маслом несло от одежды моего шурина Жана-Мари, хозяина автомобиля. На досуге он занимался восстановлением старых мотоциклов, и аромат вился вокруг него точно так же, как шлейф духов – вокруг моей дочери Луизы и его дочери Алисы, которые препирались на заднем сиденье.
Несомненно, где-то в природе существовало Рождество, щедрое на доброжелательность, гостеприимство и добрые вести. Но – спасибо замку – все это было недосягаемо для нас. Мы не просто не избежали пробки из тех, кто выехал так, чтобы не угодить в пробку, а намертво встали в пробке из тех, кто решил хорошенько подождать и пропустить все возможные пробки.
Наше заледенелое корыто едва продвигалось. Каждые пять секунд лобовое стекло плотно залеплял мокрый снег, талой жижицей стекавший вниз. Жан-Мари без конца теребил дворники, но они лишь на пару мгновений открывали нам вид на близстоящие машины, в которых томились такие же измотанные и раздраженные люди, как и мы. Мимо, между машин, засунув руки в карманы и низко опустив голову, сквозь метель, стремительно перераставшую в пургу, пробирался мужчина. Водитель, у которого заглох мотор? Отчаявшийся найти укромное местечко,
Неужели это было всего два часа назад?
Молодой слесарь прибыл в течение часа и не стал терять время, дивясь на последствия моих манипуляций с горелкой. Я еще не закончил с объяснениями, как он уже вывинтил замок.
– Пустяки, – сказал он на ломаном английском. Он был испанцем, может, португальцем; разумеется, ни один француз не потревожил бы его в Рождество. – Если вы закроете…
Он изобразил, что захлопывает дверь.
– …нельзя снова открывать с этим замком. Так что некоторые… ну, вы понимаете… чтобы выйти…
Он изобразил удар топором. Моя идея с горелкой уже не выглядела столь идиотской.
– Вы не знаете, почему его заклинило?
– Само собой, – он растворил дверь и показал на царапины на запоре. – Видите, вот тут… – он употребил французское слово, обозначавшее “ограбление”, – думаю… cambriolage ?
Видимо, кто-то пытался влезть в дом. Но все, чего им удалось добиться, – это испортить замок, сломав, быть может, какую-то деталь внутри.
В машине у меня зазвонил мобильный. Это была Мари-До.
– Ну что?
– Он все починил.
Я не стал говорить, сколько пришлось заплатить – чуть больше 2000 долларов. В процессе он несколько раз отвечал на звонки и записывал адреса. Бизнес шел на ура. Неудивительно, что он был готов трудиться в Рождество. Наверное, остаток года он проводил на Багамах.
– Где ты сейчас? – спросила она.
Кромешная снежная мгла утаивала ответ.
– Где-то по дороге в Ришбур. Жуткая пробка.
– Все уже приехали. Мы накрываем на стол. Как нам быть?
– Если мы хотим ужинать до полуночи, гусей надо ставить в духовку… – я посмотрел на часы. Шесть часов. – Прямо сейчас.
– Я не могу приготовить двух гусей!
– Это не так уж сложно. Остальные тебе помогут.
Произнося это, я понимал всю абсурдность моих слов. Мои новые родственники могли бы и воду подпалить.
– Если надо, я буду руководить по телефону.
Замявшись, Мари-До поинтересовалась:
– А у них до сих пор внутри… эта начинка?
(В одном из комиксов про Чудных Чубатых
Чокнутых Братьев у Гилберта Шелтона есть эпизод, где самый туповатый из трех – Толстяк Фредди – жарит гуся.
– Отличный гусь получился, – нахваливают братья. – Чем ты его начинил?
– Да не пришлось начинять, – отвечает Фредди, – он не был пуст с самого начала.)
– Их уже выпотрошили. Слово даю.
– Ну, хорошо, – говорит она. – Пойду возьму листок бумаги.
– Это еще зачем?
– Записать рецепт.
И впервые за этот день меня по-настоящему охватило беспокойство.
У тех, кто не умеет готовить, есть трогательная вера в кулинарные книги. Они полагают, что, если у вас под рукой имеется рецепт, остальное – вопрос буквального следования инструкциям. Но кулинарная книга – это что-то из серии пособия по сексу: если оно вам нужно, у вас явно с этим проблемы.
– Тебе рецепт ни к чему, – я пытался найти правильные слова, которые вселят в нее уверенность. – Они уже готовы – только в духовку поставить.
– Точно?
Я прямо кожей ощущал ее недоверие.
– Зажги духовки, нафаршируй гусей, положи в разные духовки, закрой дверцы.
– Но…
– Больше ничего не нужно, я обещаю.
– Ну, а как же быть с картошкой?..
– Повари ее минут десять и положи в гусиный жир, под саму тушку. Элементарно.
– А может, лучше все-таки подождать?..
Это чтобы мы сели за стол в два часа ночи?
– Даже не думай. Здесь промах исключен по определению. Просто делай, как я сказал. Позвони, если будут проблемы. Но их не будет.
Я положил телефон в карман.
Кто-нибудь знает хорошую действенную молитву?Конечно, в конце концов все получилось. Мы добрались до Ришбура как раз ко времени, когда гусей пора было вынимать из духовки. Есть и более надежные способы поруководить приготовлением ужина, чем по телефону, который вот-вот сядет, из мертвой пробки на шоссе, заметаемом метелью, но наш успех был доказательством того, что это все-таки возможно. Нам повезло: птицы оказались такие жирные, что сами себя же и смазывали, и их не надо было ни поливать, ни переворачивать. Картошка в стекшем вниз жиру зажарилась просто идеально. Мы вынули гусей и дали им слегка остыть перед тем, как их резать. Поставили разогреть в духовке гратен из моркови и шпината. Стол был уже сервирован тарелками для фуа-гра и вазочками с луковым конфитюром и с клюквенным соусом, еще одним новшеством американского происхождения, которому удалось преодолеть стену предубеждения по отношению к иностранным блюдам; а также тарелками для устриц от Pepin , которые уже открывал Жан-Мари. Вкус французов к компромиссу и импровизации очень помог нам в тот вечер.
6. Чистый Голливуд
Больше всего на свете Леонард Мид любил выйти в тишину, что туманным ноябрьским вечером, часам к восьми, окутывает город, и – руки в карманы – шагать сквозь тишину по неровному асфальту тротуаров, стараясь не наступить на проросшую из трещин траву.
Рэй Брэдбери
“Пешеход”
[8]
Душный автомобиль, глубокая ночь, снежная пурга – все это не слишком спо собствовало непринужденной бесе де. Даже радио замолчало, сигнал TSF 89.9 джазовой волны сбоил и метался на пределе своих диапазонных возможностей, но мы вскоре устали от случайных всплесков Майлса и Колтрейна и выключили его с концами. Оставалось лишь погрузиться в собственные мысли.
Быть может, это было следствием нашей вынужденной неподвижности, но я задумался о прогулках.
Когда я приехал в Париж, у меня и мысли не возникало, что можно пойти погулять. Два года жизни в Лос-Анджелесе приучили меня к тому, что идти куда-либо пешком – не то что необычно, но просто-таки неестественно, даже незаконно.
До этого я жил в Англии, в сугубо английской деревушке Ист-Бергхолт, где прогулки были самым обычным делом. По воскресеньям мы с другом пересекали поля за нашим коттеджем, ступали на дорожку за прудом, у которого Джон Констебль написал свою “Телегу с сеном”, а затем шли вдоль реки Стур в деревушку Дедхэм, где находился паб под названием The Sun . Спустя годы я услышалв документальном фильме Би-би-си, что этот маршрут “последние триста лет является неотъемлемым и важным элементом познания духа Англии”. Какой конфуз. Надо было быть повнимательнее.