Лучшая половина мафии (Крестная мать)
Шрифт:
Лука все так же сидел на стуле, пытаясь выпутаться из ремней. Не удержавшись, Мойра вошла в комнату. Она вспомнила, как он рассказывал ей про незабудки.
— Джонни? Это Мойра. Как ты?
Ей надо было выяснить, виновен ли он в смерти Фредерико. До сих пор она слышала от него одну бессмыслицу, а Софию интересовали только ее дети.
Она развязала мокрую повязку, и Лука заморгал, привыкая к свету. Мойра взглянула ему в лицо, охнула от страха и, попятившись, чуть не упала. Он
— Помоги мне, Мойра, — проговорил он жалобным, умоляющим голосом, — помоги!
— Что ты делаешь, Мойра? — с порога спросила Роза.
— Ничего. Я только хотела сама задать ему вопросы.
Роза дала ей знак уходить. На Луку она не смотрела, и он позвал ее, тихо повторяя:
— Помоги мне, Роза, пожалуйста…
— Посмотри ему в глаза, — прошептала Мойра, — посмотри ему в глаза.
Роза осторожно шагнула в комнату, и он взмолился:
— Развяжи меня, Роза, пожалуйста…
Она вытолкнула Мойру из комнаты, но, закрывая дверь, все же не удержалась и взглянула на него.
Он позвал ее в последний раз:
— Роза! — И умолк.
Роза села рядом с мамой.
— Я заходила к нему. Ты слышала, как он меня звал?
— Да, да, я слышала.
— Знаешь, мама, Джонни мне очень нравился.
Тереза взяла дочь за руку. Это был жест не сочувствия, а понимания. Ей тоже нравился Джонни, но он оказался совсем не тем человеком, за которого они его принимали.
В гостиную вошла София и плотно притворила дверь.
— Где мама? — спросила она, взглянув на пустое кресло у камина.
— У себя. Она хочет побыть одна.
София кивнула, раскрыла шторы на окне и встала спиной к женщинам, уткнувшись лбом в ледяное стекло.
После долгого молчания она тихо сказала:
— Мы похороним его в саду. Я отметила место под деревом, там земля не такая твердая. В гараже есть лопаты. Нам надо аккуратно снять верхний слой, траву, а потом опять уложить… — Она обернулась к ним. — Вы понимаете, о чем я говорю?
Терезу трясло.
— Ты хочешь… — проговорила она дрожащим голосом. — И кто это сделает?
Лицо Софии напоминало застывшую маску.
— Убью его я. Одна. Но похороним его мы — все вместе.
Глава 39
Мойра и Роза шли по лужайке, оставляя четкие следы на заснеженной дорожке — там, где до этого проложила след София. Встав рядом с деревом, они увидели площадку под могилу, которую София отчертила каблуком туфли.
Женщины начали рыть яму. Тяжелая работа шла молча и слаженно. Они аккуратно укладывали мерзлый дерн на одну сторону и копали лопатами твердую землю.
Переодевшись
— У тебя все в порядке, мама?
Грациелла протянула руку, и София встала рядом с кроватью. Но, увидев, что невестка переоделась, Грациелла уронила руку на одеяло. Белая фигура выглядела пугающе.
— Дать тебе снотворное, мама?
Грациелла покачала головой и тихо спросила:
— Он говорил с тобой?
— Нет, мама. Я думаю, он сейчас пребывает в каком-то своем мире — может быть, в аду — кто знает? Но нас всех он точно завел в ад.
— Не говори так…
Грациелла вглядывалась своими бледно-голубыми глазами в темные непроницаемые глаза Софии. Она знала, что собирается сделать невестка. Крепко сжав ее руку, она поднесла к губам и поцеловала мягкую ладонь.
— Останови его сердце — ради меня, ради него. Этот мальчик очень болен. Я видела яд на верхней полке одного кухонного шкафчика… Тебе нужна моя помощь?
— Нет, мама.
— Я буду молиться за тебя и за всех нас.
— Хорошо, мама.
Разувшись, София босиком спустилась по лестнице и прислушалась у дверей столовой, потом вошла в гостиную и, пошарив рукой между диванными подушками, нашла нож. Она знала: медлить нельзя. Нельзя задумываться и колебаться. Надо покончить с этим, и как можно скорее. Она открыла двери столовой.
Лука сидел с закрытыми глазами, откинув голову на спинку стула. Софии не нравилось, что с него сняли повязку: она не желала видеть его лица.
Бесшумно подойдя ближе, она бросила на пол простыню и разложила полотенца вокруг ножек стула. Третья пуговица на рубашке, почти центральная, — вот куда она вонзит нож. Но ремень, которым Роза стянула его плечи, сполз вниз и закрыл сердце.
София положила нож на стол — Лука по-прежнему был недвижим — и начала расстегивать ремень. Ей надо было снять его, чтобы обнажить грудь.
Внезапно он пошевелился и открыл глаза.
— София? Я знал, что именно ты мне поможешь.
В его голосе исчезли все детские нотки. Это был Лука, взрослый преступник. Она сняла с него ремень, который оказался мокрым от пота, и вернулась к столу за ножом.
Лука улыбался. Он думал, что она хочет срезать с него ремни, но когда она подошла ближе, он все понял. Его голубые глаза вспыхнули огнем, однако он не позволил себе впасть в панику. «Прячься! — говорил он себе. — Затаись! Она сейчас сделает тебе больно…» Он внимательно вглядывался в лицо Софии. Интересно, знает ли она, что не может причинить ему боль?