Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Дозуа Гарднер

Ну, он получит всю доступную ему информацию, но не пробьет блокаду, позволяющую ему выживать в той среде, которая его теперь окружает. Он понятия не имеет, что находится в кафе, где подают хороший турецкий кофе, черный, как ночь, и сладкий, как любовь, горячий, как ад, – в заведении, где посетителей заставляют переодеться в смешные халаты. Он не способен учуять ничего человеческого. Она нас не видит и не слышит. С его точки зрения, нас больше нет.

Он тянется мордой вперед… и тычется носом в горячий бок кофемашины.

Взвизгнув тоненько, как котенок, он

отскакивает назад, припадает на задние лапы и шипит.

Кафе смеется. Посетители невидимы, им ничто не грозит, но все же они боятся зверя и радуются доказательству его бессилия.

Береника, как я замечаю, не смеется.

Встреча 2

Лапши не надо

Краснохвостый сарыч парит в восходящем потоке над стоянкой. Он уже давно висит в воздухе, и все зря. Оленьи мыши в высокой траве между парковочными местами не проявляют активности.

Ресторанчик-лапшичная прилип к стене старого универмага, как кусочек жвачки. Столики стоят на нависающих друг над другом балкончиках, а к ним ведут лесенки, позволяющие подавать лапшу посетителям. Об удобствах официантов никто не заботится.

Мрия с Береникой выбрали нижний столик прямо над маленьким оленьим стадом, дремлющим под дубами и кленами, чуть тронутыми ржавчиной и пурпуром близкой осени. Олениха опускает голову, щиплет траву. Потом оглядывается. Она не видит ни нас, ни универмага, ни машин, проезжающих по плотным дорожкам среди горных хребтов и топей в поисках места за пределами зоны дикой природы. Не видит она и кугуара, который с виду равнодушно сидит в кустах за несколько шагов от нее.

Это два совсем разных «не видит». Не сомневаюсь, что есть и другие.

– Знаешь, – говорит Мрия, – я тут вспоминала, как вы с Марком познакомились.

– Это было предрешено, – перебивает Береника. – Звезды сошлись, и все случилось так, как велела судьба.

– Что?

Береника хохочет.

– Да брось ты, Мрия! Познакомились на вечеринке. Случайно. Ты как раз ушла, а я помогала Маргарет прибраться.

– Чувство долга в очередной раз окупилось.

– Он всегда говорил, что «надувался для виду», – вспоминает Береника. – Я думала – игра, а потом поняла, как много в этом настоящего.

– И на Истер-Айленде он играл, – соглашается Мрия. – Только Паоло не говори. Он все никак не может забыть. Бедняга Паоло! Он тогда решил, что нравится Марку. Что у них отношения…

– Паоло нравился Марку. Он сам говорил.

– О, Марк! Разве ему можно верить?

– Хорошо выглядишь, – переводит разговор Береника. – Новая прическа?

– Просто отрастила немножко, – Мрия самодовольно поглаживает светлые кудряшки. – Нашла хорошего мастера. Я тебя познакомлю.

– Конечно. Может быть.

Черные волосы Береники гуще и короче, чем были несколько месяцев назад, а заколок она, похоже, никогда не снимает. На ней походная куртка с пятнышками птичьего помета – отстирать их до конца невозможно.

Второй сарыч сидит на ветке дуба. Добычи у него не больше, чем у того, что кружит над стоянкой, зато сил он тратит меньше.

– Честное

слово, Береника! Ты что, все еще возишься с животными?

Береника улыбается.

– Надо было давным-давно ими заняться. Я еще только начинаю, но уже влюблена в эту работу. Начать, конечно, пришлось с самого низа. Курс физиологии, экологии, практика в клинике. Тяжелая физическая работа – я даже не ожидала, что настолько тяжелая. Ложусь и засыпаю как убитая.

– У Марка в пустынном домике были хорошие кровати, – вспоминает Мрия. – Я в них никогда не видела снов.

– Попробуй целый день прибирать за больным лосем. Тоже никаких снов не увидишь.

– Нет уж, спасибо. Предпочитаю дорогие матрасы.

– Может, за Марка надо было выйти тебе, – говорит Береника.

– Да, но я не осталась мыть посуду. Сама виновата. Ну, и он ни на кого не смотрел, кроме тебя. Почему бы это?

– Не у меня надо спрашивать. Понятия не имею. – Береника следит за кугуаром. Тот крадется, прижимаясь брюхом к земле, переливаясь так, будто в его теле нет ни одной кости.

Мрия прослеживает за взглядом Береники, но я уверен, что кугуара она не видит.

– Вьетбургер [113] здесь слишком сухой, – говорит Мрия. – Не то чтобы я жаловалась, но нет, знаешь, этой приятной влажности…

Я заменяю ей вьетбургер.

– Как тебе здешняя кухня, Береника? – спрашивает Мрия.

Береника еще не прикасалась к еде.

– По-моему, нормально.

– Ага. Выглядит, мм, неплохо? Мне не нравится, когда хлеб размокает и разваливается.

113

Вьетбургер – багет с овощами и другими начинками, популярная туристическая еда во Вьетнаме.

Она не замечает атаки кугуара, а Береника видит.

Три-четыре прыжка – и вот она, олениха.

Но та что-то чувствует. Шорох листьев или зяблика, вспорхнувшего с ветки за несколько секунд до того, как большой кот решился на прыжок, – и она начинает двигаться на миг раньше, чем кугуар обрушивается на нее.

Когти обдирают ее бок, но олениха несется через стоянку, виляет между машинами, которые кажутся ей деревьями, и исчезает. Кугуары выбирают не больных и слабых, а тех, кто невнимателен. Если они неверно оценили бдительность добычи, то сталкиваются с животным, не уступающим им в силе.

– Что там? – озирается Мрия.

– Ничего, – говорит Береника, – абсолютно ничего.

– Он тебя так просто не отпустит, – говорит Мрия. – Не похоже на Марка, насколько я его знаю.

– Может быть, ты знаешь не того Марка, с которым знакома я. Не хочется сейчас об этом говорить.

– Хорошо. – Мрия выдавливает улыбку. – Значит, тебе нравится новая работа…

– Больше всех, какие я перепробовала. Я… не знаю. Я, кажется, родилась для этой жизни. Не для того, чтобы жить подальше от людей, а чтобы быть ближе к сути вещей.