Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Дозуа Гарднер

– Не делай ничего, – говорит она. – Просто ничего не делай.

Мастерс что-то тихо отвечает.

– О господи, – восклицает Сара и всплескивает руками в варежках.

Мастерс глядит на Лукаса – он раскраснелся, губы сжаты. Похоже, сейчас он испытывает страшное, мучительное замешательство.

– Беги, придурок, – говорит Крауз; он зол, но не слишком. Он похож на болельщика, который выкрикивает оскорбления команде противника; складывает руки рупором, подносит ко рту и кричит: – Мы от тебя

не отстанем, засранец!

Никто не двигается.

Обливаясь потом, пошатываясь, Пит бредет к дороге. Варнер и Гатлин пересекают ее и останавливаются в том месте, где начинается новая тропа.

– Туда, – показывает Гатлин.

– За ним, – говорит Сара. Она обращается не к Мастерсу. Хватает Лукаса за локоть, встряхивает: – Давай.

Варнер и Гатлин снова скрываются за деревьями.

Пит все еще стоит, уперев руки в колени.

– Куда ведет Фостер-лейн? – спрашивает он. – В западную часть парка, верно?

– Есть там пара дорожек, – согласно кивает Лукас.

– Мы найдем его, – Пит кашляет в кулак.

– Ох, он от нас ускользнул, – говорит Сара. Сжимает голову розовыми варежками: – Там же миллион тропинок и дорог.

– Пошли, – говорит Крауз, направляясь к дороге. Пит трусцой следует за ним.

Мастерс наблюдает за Сарой, стекла его очков похожи цветом на обсидиан, от испуга рот сжат в тонкую розовую линию.

Одри стоит в стороне, покусывая мелкими зубками нижнюю губу. Она похожа на человека, ставшего невольным свидетелем безобразной семейной ссоры.

– Ты со мной? – спрашивает Лукас.

И уже на бегу:

– Ну хоть кто-то.

Миниатюрные туфли шуршат по сухому гравию.

Лукас замедляет бег, и Одри не остается ничего другого, кроме как пристроиться рядом с ним.

– Что ты с ним сделал? – спрашивает она. – У него колено в крови.

Они бегут по широкой утоптанной тропе на юг через перестойный лес, минуют еще одну балку, по которой вода стекает в Ясеневую протоку.

– Я его повалил, – отвечает Лукас.

– Повалил.

– Глупо, – говорит он.

Широкая балка забита мусором и древесной трухой. Длинный мост сделан из труб и дубовых досок. Лукас первым взбегает на мост, доски грохочут под ногами.

– Я хотел его напугать. Чтобы он бегал в другом месте.

Мост остается за спиной, и вокруг становится тихо. Дорога раздваивается: одна тропа уходит на запад, но Лукас направляется на юг.

– Мы разговаривали, – рассказывает Одри. – Там, на дороге, пока ждали остальных. Мастерс запустил шутку – типа нам надо перехватить Джегера. Сара тут же сказала, что это отличная идея. Но когда наконец показался Карл, никто и с места не двинулся.

Голоса долетают из глубины леса, с западной стороны.

– Может, нам там надо было свернуть? – спрашивает Одри.

– Другая

тропа просто делает небольшую петлю. Джегер может по ней выйти на дорогу или вернется прямо к нам в руки.

Одри догоняет Лукаса и бежит рядом. Оба молчат. Потом Лукас произносит:

– Ничего с этим парнем не случится.

– Обещаешь?

Он замедляет бег. Одри опережает его, оборачивается:

– Что?

– Мы на месте. Остановись, – говорит он.

Тропа резко сворачивает налево, туда, где заканчиваются деревья. Прямо перед ними – двадцатифутовый отвесный обрыв, внизу течет медленная ледяная вода. Справа маячит вторая тропа.

– Слышишь что-нибудь? – спрашивает Лукас.

– Нет, – Одри склоняет голову набок, прислушиваясь. – Да.

Сначала они различают серую футболку, а затем бледное лицо. Джегер замечает их. Останавливается в трех шагах. Рана на правом колене схватилась коркой. Он тяжело дышит, совсем запыхался, на лице выражение глубокой, смертельной усталости, но голос звучит твердо. Не обращая внимания на Лукаса, он обращается к Одри:

– Нет. Только не ты.

– Просто скажи мне, Карл, – голос Одри звучит скорее печально, чем гневно.

– Что сказать?

– Это ты убил Уэйда?

Джегер бросает взгляд назад, на меньшую тропинку. Гатлин и Варнер стоят среди деревьев, оба тяжело дышат. Джегер снова поворачивается; теперь он смотрит только на Лукаса. Не говорит ни слова, но на его лице проступает странная полуулыбка, и вот он уже снова бежит – сперва от Лукаса, и Одри его отделяют какие-то жалкие три шага, потом длинные ноги переходят в скоростной режим, только куски замерзшей грязи летят из-под подошв.

– Ты мог победить.

Это был голос Уэйда – и в то же время не его голос.

– Только что опубликовали результаты, – сказал он. – Ты бы видел, какой был отрыв. На отметке пять миль Харрис опережал тебя всего на 11 секунд. Если бы ты держался ближе, то к финишу прикончил бы его. Малыш думает, что он круче всех, но это не так.

Лукас сидел на кухне, опустошая кофейник. По телевизору шла битва орков с людьми: уродливое зло мерилось силами с красивым добром.

– Ты слушаешь, Лукас?

– Ага.

– Ты не побеждал в забегах с шестнадцати лет.

Лукас поставил кружку:

– Откуда ты знаешь? Это я тебе сказал?

– Я читал старые спортивные статьи, – ответил Уэйд. Вот только в его голосе появилось нечто другое. Поменялось что-то. Не слова или интонации – эмоции. Уэйд всегда был впечатлительным, но обычно держал себя в руках, контролировал свои чувства. А в этом голосе, в каждом слове, чувствовался гнев. – У тебя был шанс, Лукас. Когда Джегер вышел из игры и все такое.