Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса
Шрифт:
Обратный путь оказался более сложным. Нам пришлось дважды или трижды пересаживаться с одного транспорта на другой, и во время пересадок меня снова «просили» надевать темные очки.
Мы находились втроем на неизвестной общественной посадочной станции. Эстебаны ненадолго разрешили мне сделать очки прозрачными. Помещение было обшарпанным и унылым по сравнению с цветистой роскошью Гипатии, где даже автобусные остановки – а у них там есть автобусные остановки? – были бы украшены всяческими финтифлюшками и завитушками.
Джарамилло повернулся
– Послушай, – сказал он, – я знаю, что у тебя нет никаких резонов любить нас. Но у нас были свои причины так поступить, и ты должен нам поверить. Мы в отчаянии. Нам стало известно, что его отец запустил какие-то секретные проекты. Мы не знаем, что это за проекты, зато хорошо знаем, что свободные города ему не нужны. И мы полагаем, что молодой Грюнбаум что-то замыслил. Если ты сможешь добраться до Карлоса Фернандо, передай, что мы хотим с ним поговорить.
– Если доберешься до него, выкинь его в окно, – сказал Эстебан Франциско. – Мы поймаем. Легко.
Он улыбался широко, во все зубы, как бы намекая, что говорит не всерьез, но я не был уверен, что он шутит.
– Мы не хотим его убивать. Только побеседовать, – повторил Джарамилло. – Позвони нам. Пожалуйста. Свяжись с нами.
И он снова надел очки. Затем Франциско постучал по моим очкам, отключая прозрачность, и все стало темным. Направляя с боков, они завели меня в очередной транспорт. Автобус? Дирижабль? Ракету?
В конечном итоге меня привели куда-то и велели подождать две минуты, прежде чем снять очки, а потом я могу делать что угодно.
И лишь когда затих звук шагов, я задумался: как же я с ними свяжусь, если появится повод? Но спрашивать было уже поздно – я остался один. Вроде бы.
Интересно, наблюдают ли за мной, чтобы проверить, выполню ли я приказ? Две минуты. Я начал считать, стараясь не частить. Досчитав до ста двадцати, я глубоко вдохнул и постучат по очкам, делая их прозрачными.
Когда зрение сфокусировалось, моему взору открылась просторная станция с выведенной генетиками розовой травой и со скульптурами из железа и нефрита. Я ее узнал. Это было то самое помещение, куда мы попали, прибыв на Венеру три дня назад, – неужели только три? Или я не заметил, как пролетел еще один день?
Я снова был в городе Гипатии.
Меня опять окружили и допросили. Помещение для допросов, как и прочие во владениях Карлоса Фернандо, было пышно обставлено креслами с шелковой обивкой и элегантными статуэтками из тикового дерева, но в его предназначении сомнений не возникало.
Допрос вели четыре женщины, охранницы Карлоса Фернандо, и я чувствовал, что меня без колебаний разорвут на кусочки, если я не буду откровенен. Я рассказал обо всем, что произошло, и на каждом шагу они задавали вопросы, намекая на то, что я мог бы поступить иначе. Почему я отвел каяк так далеко от других летунов и в сторону от города? Почему позволил захватить себя без сопротивления? Почему не потребовал возвращения и не отказался отвечать на вопросы? Почему не могу описать никого из подпольщиков, кроме тех двоих? Да и у тех,
Когда я попросил о встрече с Карлосом Фернандо, мне ответили, что такой возможности не будет.
– Так вы думаете, я специально позволил себя сбить? – обратился я к их начальнице, худой женщине в ярко-красных шелках.
– Мы не знаем, что думать, мистер Тинкерман. Но нам не нравится полагаться на случай.
– И что теперь со мной будет?
– Мы можем организовать ваше возвращение на построенные миры. Или даже на Землю.
– Я не планирую улетать отсюда без доктора Хамакавы.
Она пожала плечами:
– На данный момент этот выбор пока за вами. Да, на данный момент.
– Как я могу связаться с доктором Хамакавой?
Тот же жест.
– Если доктор Хамакава пожелает, то я не сомневаюсь, что она сможет с вами связаться.
– А если я захочу с ней поговорить?
Она вновь пожала плечами:
– Сейчас вы можете идти. Если нам понадобится с вами пообщаться, мы вас найдем.
Когда я вернулся на Гипатию, на мне был серый комбинезон, такой же как у пиратов. Охранницы его забрали и выдали взамен костюм из паутинного шелка лавандового цвета. Костюмчик был роскошнее лучшего одеяния, в котором могла бы щеголять дорогая куртизанка в любом из построенных вокруг Земли миров, – скорее вечерний наряд, чем костюм. Тем не менее он выглядел скромнее повседневной одежды горожан Гипатии, и внимания я не привлекал. Я обнаружил, что пучеглазые очки аккуратно уложены в наколенные карманы моего наряда. Очевидно, на Венере солнечные очки переносят как раз так. Наверное, это удобно, когда сидишь. В них не признали прощальный подарок от пиратов, или, что вероятнее, они считались здесь настолько обычными, что не стоили конфискации. И это меня чрезвычайно обрадовало, так как очки мне понравились.
Жилище Сингха я отыскал без труда. Эпифания и Трумэн были дома. Они поприветствовали меня и сообщили новости.
Мое похищение на новость уже не тянуло. Сейчас все обсуждали кое-что посвежее.
Карлос Фернандо Делакруа Ортега де ла Джолла и Нордвальд-Грюнбаум подарил гостье из внешней Солнечной системы, доктору Лее Хамакаве – женщине, которая (как они слышали) действительно родилась на Земле, – камень.
И она не вернула ему подарок.
У меня голова пошла кругом.
– Так вы утверждаете, что Карлос Фернандо сделал ей предложение? Лее? Чушь какая-то. Бога ради, он же еще мальчишка. Ему рано жениться.
Трумэн и Эпифания с улыбкой переглянулись.
– Сколько тебе было, когда мы поженились? – спросил ее Трумэн. – Двадцать?
– Почти двадцать один, когда ты принял мою книгу и мой камень.
– Сколько это будет земных лет? – спросил он. – Тринадцать?
– Чуть больше двенадцати. Я бы сказала, самый возраст для младшего брака.
– Погодите, – не поверил я. – Вы говорите, что вышли замуж в двенадцать лет?
– Земных лет. Да, примерно так и получается.
– Вышли замуж в двенадцать? И у вас был… – Мне вдруг расхотелось уточнять, и я сменил тему: – На Венере все женщины выходят замуж такими молодыми?