Лучшая женщина Военно-Космических сил
Шрифт:
И только потом до ее сознания дошло, что она спаслась.
Кто-то наклонился над ней. За затемненным стеклом шлема был виден только контур лица. По движению губ она поняла, что ее о чем-то спрашивали. Двое других продолжали непрерывно вести огонь. Боже мой, подумала Черити, сколько здесь этих мерзких пауков?!
Склонившийся над ней мужчина положил свое оружие на пол, недолго думая, схватил ее под руки и потащил за собой, отступая спиной к двери, из которой он появился вместе со своими товарищами. Черити бросила короткий взгляд в шлюзовую камеру. То, что она увидела, заставило еще раз болезненно сжаться ее сердце: чернота уступала
Оба солдата отступили в маленькую шлюзовую камеру, в которой находились Черити и ее спаситель. Один из солдат ударил по панели, и дверь начала закрываться. Но она закрывалась мучительно медленно, а твари, как будто поняв, что добыча, которую они уже считали своей, может в последний момент ускользнуть от них, удвоили свои усилия. Несмотря на убийственный огонь лазеров, одному из огромных пауков удалось проскочить в дверь, прежде чем она окончательно закрылась.
Черити вскрикнула от страха, когда увидела, что один из солдат опустил свой лазер и направил его на мерзкую тварь. Если этот идиот включит свой гамма-излучатель в этой крошечной камере, то не только паук, но и они изжарятся в адском огне.
Но в последний момент солдат понял, что он чуть было не наделал, а, возможно, его остановил и крик Черити. Вместо того, чтобы нажать на спусковой крючок, он схватил свое оружие за ствол и прикончил паука прикладом. Тяжело дыша, он выпрямился и повернулся к Черити. Сквозь смотровое стекло шлема она заметила на его лице извиняющуюся улыбку.
– Спасибо. Я… чуть было не потерял голову.
Он бросил оружие на пол, поднял руки к вороту своего серебристого комбинезона и резким движением снял шлем. Из-под шлема появилось очень юное – и в данный момент очень изнуренное – лицо: темные глаза, в которых отражался какой-то неопределенный страх, узкий, плотно сжатый рот и впалые бледные щеки. Ему было не больше двадцати пяти лет, но у него было лицо человека, который пережил сто лет террора. С тех пор как начался весь этот кошмар, Черити встречала почти исключительно только такие лица.
– У вас все в порядке? – спросил он.
И не ожидая ответа, присел рядом с ней на корточки. Затем вытащил из-за пояса нож и начал разрезать нити паутины, которые опутывали Черити. Хотя он действовал очень осторожно, Черити от боли сжала зубы. Нити не только жгли как кислота, но и очень прочно приклеивались к коже, и когда он их отрывал, на них оставались частички кожи и кровь. Когда он наконец закончил, у Черити в глазах стояли слезы. Она чувствовала себя так, как будто с нее с живой пытались снять кожу.
– Ну вот, – сказал молодой солдат. – На первый раз достаточно. Остальное удалит доктор. Внизу, в бункере. С вами все в порядке? – спросил он еще раз.
Черити кивнула, осторожно села и, сжав зубы, ощупала свое лицо. Когда она отняла руку, ее пальцы были в крови.
– Замечательно, – сказала она. – Кто вы? Специалист по пыткам?
Ее спаситель тихо засмеялся.
– Комитет по встрече гостей, – сказал он. – По крайней
– Разве вы ожидаете и других гостей? – спросила Черити сдавленным голосом. Не обращая внимания на услужливо протянутую руку Стоуна, она с трудом встала на ноги. Ее пошатывало.
Стоун очень серьезно кивнул.
– Да, еще несколько человек, – сказал он. – Но боюсь, они уже никогда не придут. Просто чудо, что вы смогли это сделать. – Он быстро поднял руку, когда она хотела что-то сказать. – Нам лучше поскорее убираться отсюда, – сказал он. – Здесь вверху небезопасно. Кроме того, вам надо к врачу, капитан.
Черити напрасно задавалась вопросом, что он хотел этим сказать – дверь, через которую они вошли, была толщиной в полметра и, вероятно, могла выдержать даже взрыв атомной бомбы средней мощности. Но она не решилась возразить, и, кроме того, что касается его последнего замечания, то Стоун оказался прав – если она когда-либо и желала увидеть врача, так это именно сейчас. Хотя бы только для того, чтобы удалить с тела эту противную липкую паутину.
Черити вымученно улыбнулась.
Стоун убрал свой нож и помог ей дойти до лифта.
Путь вниз показался ей более долгим, чем обычно: кабина шла рывками и очень медленно. Из контролируемого падения, длившегося обычно менее тридцати секунд, за которые кабина пролетала почти полмили в глубь земли, спуск превратился в сплошное дерганье и раскачивание. Один раз свет сильно замигал, и неоднократно у нее появлялось ощущение, что они вообще не двигаются с места. Озабоченные взгляды, которыми обменялись Стоун и оба его товарища, подтвердили, что это было не просто ощущение. Но Черити решила не спрашивать ни о чем. Она еще успеет узнать, как обстоят дела в бункере. Да, в сущности, она и не хотела знать все подробности. Ее потребность в плохих новостях за последние недели была полностью удовлетворена.
И тем не менее, спуск в глубину напоминал путешествие в другое, давно забытое время, поездку в эпоху, которая безвозвратно прошла и, вероятно, никогда больше не повторится. Черити устало прислонилась к стене, посмотрела на матово-желтые неоновые лампы и улыбнулась. Стоун в замешательстве посмотрел на нее.
– Не бойтесь, лейтенант, – сказала Черити. – Я не сошла с ума. Я просто подумала, как мало надо человеку для счастья, когда происходит такое светопреставление.
Но лейтенант продолжал растерянно смотреть на нее. Тогда Черити добавила, указав кивком головы на лампы дневного света:
– Приятно видеть хотя бы одну электрическую лампочку, которая более или менее сносно функционирует.
Некоторое время Стоун еще продолжал смотреть на нее с тем же выражением удивления на лице, но потом тоже улыбнулся.
– На нижних уровнях функционирует почти все по-прежнему, – сказал он. – По крайней мере, что касается технической стороны.
Черити решила не обращать внимания на это замечание. Она указала на лазеры солдат.
– А эти штуковины?
– Все действуют, – ответил Стоун. – Над нами была миля гранита, когда произошел большой взрыв. – В его взгляде появилось нездоровое любопытство, которое не очень понравилось Черити. – Было очень скверно там, наверху?