Лучше бы я остался дома

Маккой Хорас

– Что же случилось вчера вечером? – быстро спросила она.

– Ну – я про того негра, который тискал Хельгу Карразерс. Когда я не вмешался и наплевал на это, мне стало ясно, что никакого достоинства у меня нет. Никакого уважения к себе. Но будь это моя сестра…

– Ага, вот в этом ты весь, – сказала она, потешно передразнивая мой акцент.

– Это не моя вина, что я с Юга, – отрезал я. – Я делаю что могу, чтобы избавиться от акцента.

– Я не это имела в виду. Хотела только сказать, что в тебе заговорил

правоверный южанин. С этим пора кончать.

Она начинала меня раздражать.

– Никакой я не правоверный южанин, – буркнул я. – Я сыт ими по горло, так же как ты. Будь моя воля, стер бы весь Юг с карты. Одни бездельники, буяны и голь перекатная, и живут, как в средневековье. Все это я знаю. Но с неграми белые женщины там не обнимаются. По крайней мере не порядочные белые женщины. Но черт бы побрал их всех. У меня нет ни достоинства, ни уважения к себе – вот и все. Пойдешь со мной обедать?

– За ее деньги? Хоть режь меня, не пойду.

– Ну пойми же ты наконец, что эта женщина хочет только помочь мне! – в отчаянии выкрикнул я.

– Слушай, – сказала она, – если речь обо мне, эта тема исчерпана. Не хочу больше слышать о миссис Смитерс. Пару раз заполучив тебя в постель, она так даст тебе под зад, что в голове загудит. Давай действуй, пусть она тебе поможет, но не думай, что потом опять приползешь сюда в поисках ночлега и стола.

– Ну ладно, ладно, – не собираюсь я с ней связываться, – отмахнулся я.

– Прошу тебя… – устало взмолилась она.

– Тебе не помешает, если я останусь и поем здесь?

– Ради Бога…

7

После обеда я отправился к Стенли Бергерману. Контора у него была в том месте, где бульвар Сан-сет, бульвар Заходящего Солнца, сворачивает к Беверли Хиллз. Девушка за столом сказала, что мистер Бергерман обо мне предупрежден и что мне надо только минутку подождать.

– Разумеется, – кивнул я и уселся в приемной. «Почему секретарши других импресарио не такие милые?» – думал я.

Чуть позже появился Бергерман, подал мне руку и пригласил в кабинет. Я положил на стол альбом с вырезками из газет.

– По мнению миссис Смитерс, у вас есть все данные, – начал он без долгих церемоний.

– Ну, я надеюсь…

Он взглянул на меня и чуть поморщился.

– Вы с Юга, да?

– Да, из Джорджии.

Он задумчиво закурил, чтобы выиграть время, и по его поведению мне стало ясно, что если у него и был ко мне интерес, то он уже пропал.

– Вы говорите с сильным акцентом. Это плохо.

– Я не думал, что это так заметно.

– Просто ухо режет – непереносимо, – поморщился он снова. – Не удивлен, что у вас возникли проблемы при попытках попасть в кино.

Я рассказал ему о Малом театре у нас дома, о мистере Балтере, который пригласил меня на пробы и так и не

сообщил об их результатах, и как я наконец пошел статистом в массовки, потому что думал, что наберусь хоть какого-то опыта. Показал ему альбом с вырезками обо всех спектаклях, з которых я играл, и еще несколько новых заметок, которые мне прислала мать, когда я уже был в Голливуде. В них писали, как здорово идут у меня дела и что я общаюсь со многими знаменитыми кинозвездами.

– Вы в самом деле со всеми знакомы? – спросил он.

– Нет, конечно, – сознался я, – но я их всех упоминал в письмах домой, матери, чтобы доказать ей, что я начинаю продвигаться, ну а она всему этому поверила и дала письма одному знакомому, который работает в газете, тот их и напечатал. Я вначале пришел в ужас: я-то сделал это только потому, что мать все время писала мне, чтобы я вернулся домой, а я хотел убедить ее, что не затерялся в Голливуде.

– Понимаю, – протянул он.

– Тогда вы поймете, почему я должен попасть в кино. У нас в городе кое-кто думает, что я уже чуть ли не звезда, и, если я не пробьюсь в кино достаточно быстро и не появлюсь на экране, начнут говорить: тут что-то не так.

Он кивнул, отложил сигарету и взглянул на меня.

– Что касается внешности, кое-какие данные у вас есть. Не припоминаю, чтобы я видел такого красивого парня, и будь все, как раньше, во времена немого кино, я бы сделал из вас звезду максимум за неделю. Но теперь, когда появился звук, – теперь нет. Я бы вами занялся, сумей вы что-нибудь сделать с вашим акцентом.

– Но я хороший актер, мистер Бергерман,– сказал я и попытался избавиться от ощущения полного бессилия, которое уже почти граничило с паникой. – Я это докажу, только дайте шанс.

– И опыта у вас никакого.

– Откуда ему взяться, если никто не дает мне шанса? – спросил я.

– Тот же самый вопрос я сам задавал уже тысячи раз, – вздохнул он. – Ответа на него не существует. Прежде всего постарайтесь избавиться от акцента. Ну и если вы действительно решили делать карьеру в кино, поезжайте в Нью-Йорк и сыграйте в каком-нибудь нашумевшем спектакле. Это в нашем деле лучший способ преуспеть – заставить, чтобы они сами пришли к вам. Если вы бегаете за ними, то проиграете, еще не начав.

– Но Гэри Купер смог. Он пожал плечами.

– Один из тысячи. Один из двадцати тысяч.

– Что ж, – сказал я и забрал альбом с вырезками, – если смог он, смогу и я. Буду сниматься в массовке и ждать, пока подвернется случай. – Я встал. – Благодарю вас хотя бы за то, что вы вообще потратили на меня время.

– Не за что меня благодарить, мистер Карстон. Мне жаль, что я ничего не могу для вас сделать. Но все равно лучше, если знаешь правду, если знаешь, как обстоят дела.

– Да, мне это и впрямь не помешает.