Лучше, чем идеально
Шрифт:
— Ты ночью заманил мою собаку обратно в свою комнату? — спрашиваю я обвинительным тоном.
В какой-то момент Фалкор оставил свое всегдашнее место на моей кровати и исчез.
— Он скребся в дверь и ныл как ребенок, пока я не впустил его.
— Ты переманиваешь его.
— Может ты ему надоела, и он хочет новую компанию, — он пожимает плечами.
— Собаке не может надоесть ее хозяин, и между прочим, я отличная компания. Мой пес любит меня.
— Как скажешь.
Он роется в холодильнике, достает несколько яиц, потом хватает буханку хлеба из буфета.
—
— Что случилось с моим правилом, не оставлять сиденье унитаза поднятым вверх? — отвечаю вопросом на вопрос.
Уголок его рта приподнимается.
— У меня такое состояние, видишь ли. Оно мешает мне подчиняться приказам.
— Угу. Состояние говоришь?
— Да. Это чрезвычайно опасное состояние.
— Ох. Мне так неудобно. Бедный малыш, женщина указала тебе, что надо делать. Должно быть, это угрожало твоей мужественности, — я достаю пакетик «Скитлс» из буфета и, как всегда, выбираю сначала фиолетовые, а потом все остальные.
Дерек наклоняется ближе и шепчет мне на ухо:
— Ничто не угрожает моей мужественности, Лапочка.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда его теплое дыхание касается моей кожи. Меня на мгновение парализует.
Он снова открывает холодильник.
— Кроме яиц и тостов, вы покупаете что-нибудь, помимо нездоровой еды и полуфабрикатов?
Делаю вид, что его действия не произвели на меня никакого эффекта.
— Нет.
Дерек садится за стол с яйцами и тостами, но при этом изумленно смотрит на кучку фиолетовых «Скитлс», теми ясными голубыми глазами, которые принадлежат кое-кому, кто нарочно не опускает сиденье унитаза.
— Питательно, — говорит он.
— Это удобная еда, — отвечаю ему.
Он выгибает бровь, явно забавляясь.
— Как скажешь.
— Тьфу. Только не говори мне, что ты ведешь здоровый образ жизни.
Он подхватывает вилкой яичницу.
— Я не веду здоровый образ жизни.
— Хорошо. Держи, — говорю я, придвигая кучку фиолетовых «Скитлс» к нему. — Ты можешь забрать фиолетовые. У меня аллергия на них.
Он приподнимает бровь.
— У тебя аллергия на фиолетовые «Скитлс»? — спрашивает он со скептицизмом в голосе.
— У меня аллергия на фиолетовый краситель, — беру оранжевую и забрасываю в рот. — Но нет аллергии на все остальные. Я люблю «Скитлс».
— Мне хорошо с моим собственным завтраком, но спасибо, — Дерек кусочек за кусочком поглощает яйца и тосты.
Когда входит Джулиан, Дерек фокусируется на моем племяннике.
— Привет, дружище, — говорит он. — Будешь завтракать?
Джулиан кивает.
— Я что-нибудь тебе приготовлю.
— Я могу помочь, — говорю Дереку. Мне нужно реабилитироваться, чтобы Джулиан не думал, что я худшая тетя на свете. Даже если мне придется долго и упорно трудиться для того, чтобы обнять его, я готова к этому.
Я начала вставать, но Дерек поднял руку вверх.
— Я справлюсь.
После того как мама ушла, отец никогда не готовил
Джулиан садится рядом с Дереком. Присутствие Дерека в моем доме заставляет меня чувствовать себя малозначительной и ненужной. Я бы вполне могла быть невидимой.
— Хочешь «Скитлс»? — машу пакетом перед лицом племянника в паршивой попытке сблизиться с ним. Никогда не видела ребенка, который не любил бы конфеты. — Это суперхороший завтрак из нездоровой пищи.
Он качает головой. Мой племянник не хочет иметь ничего общего со мной.
Мой соперник ставит тарелку с дымящейся яичницей и тостами напротив Джулиана. У меня текут слюнки от запаха только что поджаренного хлеба. Джулиан ест, восторженно напевая с каждым куском. Мелодия напоминает наш школьный командный гимн, который скандируют болельщики во время перерыва между таймами на наших играх.
Мысли о командном гимне напоминают мне о том, что я не посмотрела на улицу, чтобы убедиться, что мой дом не подвергся атаке от Фэрфилд. Все было чисто, когда я ложилась спать прошлой ночью, но Фалкор спал в другой комнате и мог ничего не слышать. Раздвигаю шторы в гостиной. Моя рука взлетает ко рту, когда я осматриваю весь передний двор.
Нет! Нет, нет, нет, нет!
Это хуже, чем атака. Хуже, чем я представляла, и совершенно унизительно.
С веток каждого дерева не свисает туалетная бумага, развевающаяся как белые флаги. Вместо этого там сотни прокладок, приклеенные к стволам деревьев, и тампоны, привязанные к веткам и развевающиеся на ветру, словно рождественские украшения.
Как будто этого недостаточно, на всех прокладках и тампонах нанесены фальшивые ярко-красные следы крови. Даже мой почтовый ящик обклеен прокладками.
Закипаю от злости и горю от смущения, пока несусь привести в порядок двор, затем втягиваю воздух, когда мои глаза сосредотачиваются на подъездной дорожке. Из множества прокладок большими буквами выложены два слова: ФРИМОНТСКАЯ СУЧКА.
Глава 9
Дерек
Эштин извергает кучу проклятий, затем вылетает из дома, словно ее преследуют зомби. Я нахожу ее на переднем дворе, глазеющую на беспорядок на газоне и деревьях.
Святое дерьмо.
— Убирайся! — кричит она, пока лихорадочно собирает прокладки, из которых на подъездной дорожке выложено два слова: ФРИМОНТСКАЯ СУЧКА.
Ее руки испачканы чем-то, что выглядит как кетчуп. Он попадает на ее хоккейную футболку, пока она собирает прокладки. Как парень, который оценил шутку, я впечатлен. Это требовало серьезной задумки и усилий. Было бы забавно спланировать ответный удар. Но Эштин тяжело дышит, словно дракон, пришедший в ярость. Ей не смешно и она не впечатлена. Она злится. Я хватаю мусорный бак, стоявший рядом с гаражом, и начинаю отвязывать с веток тампоны.