Лучше не бывает

Мердок Айрис

Но, может быть, именно потому, что слишком поздно, и следовало бы вернуться? Старик понял бы этот бесплодный поступок. Образ возвращения был образом простой человеческой любви. Но он теперь стал образом другой любви. Почему он должен гнить здесь?

Возможно, огромная гора своего «я» не уменьшится. Но он мог бы общаться с просветленными и мог бы достичь, наконец, ничем не тревожимой невинности ребенка. И хотя он уже не сможет сделать ни шагу к великой пустоте, он узнает ее реальность и яснее почувствует простоту в простоте своей жизни, подключение к этой огромной магнетической силе.

Слезы нежданно полились по лицу Тео. Да, возможно, ему лучше вернуться. Возможно, он, в конце концов, окончит свою жизнь в зеленой долине.

Близнецы лежали на краю скалы над пещерой Гуннара. Прекрасная летающая тарелка, вертясь огромным беззвучным волчком, парила в воздухе недалеко от них, но чуть повыше.

Невысокий серебристо-металлический купол сиял светом, который, казалось, исходил из него самого и ничем не был обязан солнцу, а около узкого, сужающегося края прыгало и волнами ходило сияющее голубое пламя. Трудно было оценить размеры тарелки, она как будто существовала в собственном пространстве, как если бы она только на короткое время вышла из своего измерения и поместилась в чужое, которому не принадлежала. Каким-то образом она

отражала попытки человеческого глаза измерить ее. Она парила в своей стихии, в своем молчании, она как будто присутствовала и одновременно отсутствовала. Потом она наклонилась, дети наблюдали, как она — они никогда не могли найти слово для этого — не то дематериализуясь, не то просто исчезая, улетела.

Близнецы вздохнули и сели. Они никогда не разговаривали в присутствии тарелки.

— Сегодня она долго оставалась, правда?

— Долго.

— Забавно, откуда мы знаем, что она не хочет, чтобы ее фотографировали?

— Телепатия, я думаю.

— Я думаю, они — хорошие люди, правда?

— Должно быть. Они такие умные, и они не причиняют вреда.

— Мне кажется, они похожи на нас. Интересно, увидим ли мы их когда-нибудь?

— Мы придем сюда завтра. Ты не потеряла тот аммонит, а, Генриетта?

— Нет, он у меня в юбке. О, Эдвард, я так счастлива, что папа вернулся.

— И я. Я знал, на самом деле, что он вернется.

— И я знала. О, Эдвард, смотри, темнеет, над морем уже идет дождь.

— Да. И посмотри, какие буруны. Наконец. Супер!

— Смотри, и сюда уже добрался дождь, наконец, настоящий дождь, милый дождь!

— Пойдем, Генриетта. Побежим и поплаваем в дожде.

Рука об руку дети пустились бегом домой через мягкий теплый дождичек.