Лучше не возвращаться

Фрэнсис Дик

Давным-давно Винн Лиз выстрелом из строительного пистолета пригвоздил штаны своего врага к его же интимным местам, отсидел срок и после уехал в Австралию.

Все ныне существующие беды начались с момента возвращения Винна Лиза, и, наверно, он и был тем ключом зажигания, что завел всю машину.

Кэри были нужны деньги. Вполне вероятно, что он потерял все деньги, которые копил себе на старость, в авантюре с Порфири-Плейс. И вполне вероятно, что он попытался их вернуть, используя свои профессиональные знания.

Можно предположить, что он каким-то образом уговорил Трэверса, страхового агента в третьем поколении,

примкнуть к нему, чтобы разбогатеть. Возможно даже, что Трэверс, как и Кении, захотел выйти из игры и встретил свою смерть.

Я подумал, что Кэри подпалил здание не только для того, чтобы затруднить или сделать невозможной идентификацию Трэверса, но также для того, чтобы скрыть свои собственные махинации. Заявки, счета, все предательские бумаги исчезли в огне очень кстати — я с ужасом видел все как наяву. Кроме того, сгорели анализы крови, взятые у лошади с поврежденной берцовой костью, умершей на операционном столе. Эти анализы таили в себе угрозу, ведь они бы выявили избыток калия. Тогда бы нашлось объяснение всем загадочным смертям в операционной и начались бы поиски виновного.

Ни у кого не вызывало подозрения, что Кэри часто ходит в кладовую, где хранятся внутривенные капельные растворы. Никто никогда не спрашивал, какие вещества заказывает Кэри. Никому не казалось странным, что он ездит повидать старых друзей и посмотреть их лошадей, и никто бы не удивился, если бы увидел его однажды ночью осматривающим лошадей у Иглвуда, а в это время он исподтишка колол им инсулин.

Кэри мог пойти куда захочется и делать то, что ему вздумается. Он был вне подозрения, недостижим и непререкаем. Но все же ни один главный ветеринар, будучи в здравом уме, не запятнал бы свою врачебную репутацию и не закрыл бы практику, которую создавал всю свою жизнь. Но мне кажется, что Кэри только и нужно было получить деньги и уйти. Тем более события торопили его: Трэверс погиб в огне. Кен спас кобылу с коликами от, казалось бы, неминуемой смерти. С точки зрения Кэри, нужно было лишь прикончить кобылу и закрыть рот человеку, который доставил яд. После этого его уже ничто не связывало, и он бы быстренько объявил о закрытии фирмы. Если бы Кен не рассказал ему, как много мы выяснили, он в этот момент скорее всего паковал бы вещи, богатый как прежде, с мыслями о предстоящей эмиграции. А вместо этого он сейчас лежал на полу лицом вниз.

Аннабель шевельнулась.

Я почувствовал невероятное облегчение. Я сжал ее руку, и хотя она мне не ответила, я знал, что с этого момента она уже меня слышит.

— Не волнуйся, — сказал я. — Я здесь, с тобой. Тебе скоро станет лучше. Один чокнутый ублюдок вколол тебе анестезирующий препарат, но ты уже приходишь в себя, и, значит, все в порядке. Не спеши. Скоро тебе станет легче, обещаю.

Я продолжал увещевать ее, и наконец она открыла глаза и улыбнулась.

К тому времени когда приехал Рэмзи, она уже сидела, свернувшись калачиком в моих объятиях, содрогаясь от страха, что недвижимая фигура в хирургической робе может очнуться, прыгнуть на нас и причинить вред. Она рассказала, что он выскочил на нее из-за стены. Она в ужасе взглянула на него, когда он вонзил ей в шею иглу.

Я сказал:

— Если он придет в себя, я укорочу цепи, чтобы поднять его руки повыше над спиной. И еще раз свяжу его.

— Мне это не нравится.

Мне тоже не нравилось. Кажется, прошла целая вечность,

прежде чем этот здоровяк полицейский недоуменно появился в дверях и удивленно уставился на человека на полу.

Я поднялся и пошел ему навстречу.

Он спросил:

— Что здесь происходит?

— Я полагаю, — ответил я, — что это — ваш убийца. Но будьте осторожны, потому что под ним или где-то поблизости валяется шприц, заправленный такой штукой, которая может нанести ощутимый вред вашему здоровью.

Неделю спустя я позвонил своей матери и рассказал ей большую часть из того, что произошло. Не о Рассет Иглвуд, не совсем все о смерти Скотта и не о моей яростной борьбе за жизнь.

В конце моего повествования она воскликнула:

— Я не верю, чтобы ветеринар мог убить лошадь!

— Ветеринары постоянно умерщвляют лошадей.

— Это совсем другое дело.

— Вовсе не другое.

— Наверно, он извращенец.

— О да, — ответил я.

Я припомнил Кэри, каким видел его в последний раз. Он лежал, связанный, на полу, глаза закрыты, на лбу — большая шишка. Вполне безобидный вид. Потом я узнал, что он очнулся потрясенный и с тех пор был неправдоподобно тих и спокоен.

— Мне кажется, что он угомонился, — сказал Рэмзи, став от волнения непривычно болтливым. — Они часто притихают, когда все уже кончено. Забавно.

Шприц с остатками анестетика нашли на полу за перегородкой в комнате с мягким полом.

Второй шприц, который Кэри пытался вколоть мне в операционной, закатился под ближайший стол. Различные анализы выявили содержание тетрадотоксина. Пустая ампулка с названием компании «Паркуэй» и серийным номером черного цвета, а также со словами «Чрезвычайно опасен» красного цвета лежала в хирургическом лотке, где раньше был шприц.

— Дымящееся ружье, — с удовлетворением отметил Рэмзи.

При обыске в доме Кэри он обнаружил книгу о ядовитых морских животных, среди которых рыба-собака занимала почетное место.

— Стечение обстоятельств, — сказал Рэмзи.

В списке, полученном Рэмзи из Порфири-Плейс, значилось, что Кэри потерял невообразимо огромную сумму денег.

Страховые друзья Хиггинса выяснили, что в каждом случае с мертвой лошадью стаховым агентом был Теодор Трэверс, а получателями — большей частью вымышленные лица, хотя среди них присутствовали Винн Лиз, Фитцуолтер и Нэгребб.

Произведенный анализ на соответствие ДНК кобылы и жеребенка с ДНК Рэйнбоу Квеста оказался отрицательным. Рэйнбоу Квест стопроцентно не покрывал эту кобылу. Винн Лиз, которого можно было обвинить в мошенничестве, предусмотрительно смотался из страны.

— А что с Кеном? — спросила моя мать.

— Мне пришлось рассказать ему, что я жил здесь еще ребенком. Все это время он не мог понять, откуда я так много знаю.

— Ты не рассказывал ему обо мне и его отце? — встревоженно спросила она.

— Ни слова. Ему лучше этого не знать.

— Ты дипломат всегда и всюду, — поддразнила она меня, но я понял, что у нее отлегло от сердца.

Я сказал ей, что, как и было запланировано, Кен и Белинда готовились к свадьбе. Слово как раз для них — запланировано. Они оба подошли к этому очень практично. Никакого огня. Но зато и никаких сомнений.

— Разве у них нет шансов на счастье? — Она была разочарована.

— Пятьдесят на пятьдесят. Но Белинда начала звать свою мать Викки, а не «мать». Это уже прогресс.