Лучше подавать холодным
Шрифт:
– И что?
– Я не вставал.
– Что ж, и не надо, в таком случае. У меня убили сына.
– Сочувствую.
– По вашему виду не скажешь.
– Это не мой сын.
Управляющий содрогнулся, но Орсо не отвел от Шенкта запавших глаз.
– Любите говорить правду, как погляжу. Прямота – ценное качество для высокопоставленных людей. У вас великолепные рекомендации.
Шенкт промолчал.
– То дело в Келне… я так понимаю, это ваша работа. Только ваша от начала и до конца. Говорят, что там осталось, и трупами-то назвать было трудно.
Шенкт снова промолчал.
– Вы
Шенкт посмотрел ему в лицо и ничего не ответил.
– Но и не отрицаете.
И вновь – ни слова.
– Люблю неразговорчивых. Человек, который мало говорит с друзьями, врагам и подавно ничего не скажет.
Молчание.
– Моего сына убили. Выбросили из окна борделя, как ненужный хлам. Убили также многих его друзей и товарищей, моих подданных. Мой зять, не кто иной, как Король Союза, спасся из горящего дома бегством лишь по воле случая. Соториус, канцлер Сипани, этот полутруп, что принимал их в своем городе, ломает руки и твердит, что сделать ничего не может. Меня предали. Лишили сына. Поставили… в тупик. Меня! – внезапно возопил герцог, нарушив тишину в зале и заставив всех присутствовавших там вздрогнуть.
Всех, кроме Шенкта.
– Месть, стало быть.
– Месть! – Орсо стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Скорая и ужасная.
– Скорой не обещаю. Ужасную гарантирую.
– Что ж, пусть она тогда будет медленной… мучительной и беспощадной.
– Возможно, возникнет необходимость нанести некоторый ущерб вашим подданным и их собственности.
– Любой ценой. Доставьте мне головы. Каждого, кто участвовал в этом деле хотя бы в малой степени, – мужчины, женщины, ребенка. Какая бы необходимость при этом ни возникла. Доставьте мне их головы.
– Головы, стало быть.
– Сколько вы хотите в качестве аванса?
– Нисколько.
– Даже…
– Если я выполню свою работу, вы заплатите мне сто тысяч скелов за голову главаря и по двадцать тысяч за каждого пособника. Максимум – четверть миллиона. Такова моя цена.
– Весьма немалая! – проворчал управляющий. – На что вам столько денег?
– Считать их и смеяться, поскольку богатому человеку нет нужды отвечать на вопросы дураков. Вы не найдете ни одного нанимателя, который был бы недоволен моей работой. – Шенкт обернулся и медленно обвел взглядом сброд, стоявший полукругом за спиной. – Можете заплатить меньше людям помельче, коль вам угодно.
– И заплачу, – сказал Орсо. – Если кто-нибудь из них найдет убийц первым.
– Других условий я бы и не принял, ваша светлость.
– Хорошо, – прорычал герцог. – В таком случае, ступайте. Все ступайте! И свершите за меня… месть!
– Вас отпускают! – визгливо выкрикнул управляющий.
Послышались возня, шорох, топот – охотники за людьми, торопливо поднявшись с колен, направились к выходу. Шенкт развернулся тоже и зашагал по ковру в сторону дверей, степенно, без спешки, не глядя ни вправо, ни влево.
Дорогу ему вдруг загородил один из убийц, темнокожий, роста среднего, зато шириною с дверь, в цветастой яркой рубахе, сквозь дыры которой виднелись дряблые мускулы. Скривил толстые губы.
– Ты – Шенкт? Я ожидал большего.
– Молись тому богу, в которого веришь, чтобы
– Не верю я ни в какого бога.
Шенкт пригнулся и тихо сказал ему на ухо:
– Советую начать.
Кабинет генерала Ганмарка, хоть и не маленький с любой точки зрения, казался загроможденным вещами. С каминной полки на входящих хмуро взирал бюст Иувина в увеличенную величину, чья каменная лысина отражалась в великолепном зеркале из цветного виссеринского стекла. По обеим сторонам от стола красовались монументальные вазы высотой почти по плечо. Стены сплошь увешаны картинами, две из которых были воистину огромны. Чудесные картины. Слишком хорошие, чтобы теряться в столь многочисленном соседстве.
– Весьма впечатляющая коллекция, – сказал Шенкт.
– Вот это полотно – кисти Кольера. Чуть не сгорело вместе с особняком, где я его нашел. Эти два – Назарин, то – Орхус. – Ганмарк, не глядя, безошибочно ткнул в сторону каждого пальцем. – Ранний период, но, тем не менее… Вазы были преподнесены в дар первому императору Гуркхула много сотен лет назад и каким-то образом попали в дом некоего богача под Каприле.
– А оттуда к вам.
– Пытаюсь спасти, что только можно, – сказал Ганмарк. – Чтобы в Стирии, когда кончатся Кровавые Годы, осталось хоть немного истинных ценностей.
– Или у вас.
– Уж лучше они достанутся мне, чем огню. Начинается военная кампания, завтра утром я отбываю, дабы осадить Виссерин. Схватки, поджоги, грабежи. Марши и контрмарши. Глад и мор, конечно же. Смерть и увечья, разумеется. И все это как гром с небес. Всеобщая кара, настигающая каждого ни за что. Война, Шенкт, война. И подумать только, когда-то я мечтал быть честным и благородным человеком. Творить добро.
– Все мы об этом мечтали.
Генерал поднял бровь.
– Даже вы?
– Даже я. – Шенкт вынул нож. Гуркский боевой серп, небольшой, но чертовски острый.
– Желаю вам, в таком случае, удачи. Я же могу только… стараться уменьшить масштабы разорения.
– Нынче времена разорения.
Шенкт достал из кармана деревяшку, из которой уже частично вырезана была собачья голова.
– А когда они были иными?.. Вина не желаете? Из погребов самого Кантейна.
– Нет.
Покуда генерал наливал себе вина, Шенкт неспешно орудовал ножом, роняя на пол мелкую стружку и превращая оставшуюся часть деревяшки в собачье туловище. Не произведение искусства, конечно, как висящие кругом картины, но то, что нужно. Есть что-то умиротворяющее в размеренных движениях лезвия, в бесшумном полете стружки…
Ганмарк взялся за кочергу, поворошил без всякой надобности дрова в камине.
– Вы знаете, кто такая Монцкарро Меркатто?
– Капитан-генерал Тысячи Мечей. Весьма удачливый военачальник. Я слышал, она погибла.
– Умеете ли вы хранить секреты, Шенкт?
– Не одну сотню храню.
– Да, конечно. Конечно. – Генерал тяжело вздохнул. – Смерть ее… и ее брата заказал герцог Орсо. Многочисленные победы сделали Меркатто популярной в Талине. Слишком популярной. Его светлость опасался, что ей захочется посягнуть на его трон, как многим наемникам. Вы не удивлены?