Лучше поздно
Шрифт:
Только пусть он сам мне об этом скажет.
– Почему?
– хрипло спрашиваю я, глядя в растерянное несчастное лицо.
– Почему вы… ушли?
– Простите меня, - с трудом произносит он, отводя взгляд.
– Я… не должен был так поступать, позволять себе…
– А если я… не против? Если я хочу этого не только… телом?
– выговариваю я пересохшим ртом.
– Вы не допускаете такой мысли?
Задохнувшись, он пытается что-то сказать - и молчит, только растерянный взгляд перебегает с моего пылающего лица немного ниже, на недвусмысленное
Я могу предугадать все, что он сейчас скажет - что мы не можем себе этого позволить, что я об этом пожалею, что… да мало ли что еще. Плевать. Я сбился со счета, сколько раз за последние дни повторял себе то же самое - но я устал вести эту бессмысленную борьбу, продолжая врать себе и ему. Тем более что, скорее всего, больше мы не увидимся… так пусть хоть будет что вспомнить.
Самый ненавистный преподаватель из всех. Виновник смерти моих родителей. Убийца Дамблдора. Правая рука Волдеморта.
Человек, в очередной раз спасший мне сегодня жизнь. Человек, который нужен мне больше всего на свете. Человек, для которого я - единственное, что у него осталось. Человек, которого я…
– Мы не можем себе этого позволить, - говорит он уже тверже, - так, похоже, начал действовать легендарный самоконтроль. Ладно же… посмотрим, сколько он продержится.
– Да, - отвечаю я, подходя ближе.
– Вы об этом пожалеете.
– Да, - и я придвигаюсь еще ближе, и черные глаза, и без того огромные, расширяются как от удара.
– И вас не останавливает даже то, что я… старше… и все остальное?
– кажется, он попытался усмехнуться.
– Да, - и я кладу ладони ему на плечи, тут же почувствовав, что дрожу теперь уже не я один.
– Вас ведь не остановило то, что я младше… и все остальное.
– Ах ты… мальчишка…
Мальчишка? Ну и плевать - теперь, когда он наконец прекратил сопротивляться, пусть говорит, что хочет. Теперь, когда он поднялся со стула, и оказалось, что когда мы стоим вот так - вплотную - он выше меня всего на полголовы… Но все-таки выше - и мне приходится привстать на цыпочки, чтобы сделать то, о чем я мечтал с четверга - зарывшись пальцами в волосы и притянув его голову ближе, поочередно коснуться губами нежных впадинок под нижними веками.
Он замирает и, кажется, перестает дышать - а вот это зря, воздух ему понадобится, потому что останавливаться я не намерен - с трудом оторвавшись от изумительно нежной кожи, я скольжу по впалой щеке и наконец касаюсь его губ. И он отвечает мне - и отвечает так, что я понимаю, о чем мечтал все это время он сам.
Это безумие. Пусть. Он, конечно, прав… но какое это имеет значение. Ничто не имеет сейчас значения, кроме вкуса тонких губ, властных и мягких, осторожных и решительных, изучающих и завоевывающих. Кроме худой спины - ребра прощупываются даже через плотный свитер - вздрагивающей под моими руками. Кроме рук, узких сухих ладоней, скользящих по спине, сжимающих ягодицы, мягко, но настойчиво подталкивающих
Тахта. Ну конечно. Почти упав на нее, с хриплым сухим смешком я притягиваю его к себе, неуклюже пытаюсь стащить с него свитер - слава богу, хоть с застежками бороться не нужно, - но он вдруг отстраняет мои настойчивые руки.
Садист. Ну как есть садист.
– Пожалуйста… ну пожалуйста… - умоляюще шепчу я, хватая воздух распухшими губами и чувствуя, что еще немного - и постыдно разревусь от желания - и он отвечает мне глубоким ласковым взглядом и легко касается губ кончиками пальцев, прося молчания.
– Поттер, я как никто понимаю, что вы сейчас чувствуете, - даже сквозь судорожную дрожь я не могу не усмехнуться в ответ, оценив намек, - но все-таки позвольте мне кое-что сказать.
– Вы… думаете… что я смогу сейчас вас выслушать?
– с трудом выдавливаю я.
– И все-таки попробуйте, - отстранившись, он садится рядом, но так, что я не могу до него дотянуться. Я негодующе вскидываюсь - он что, опять вздумал читать мне мораль или отговаривать?!
– но тут сильная рука мягко, но властно прижимает меня к кровати, а другая рука… о господи… другую руку он кладет на выпуклость на моих джинсах и начинает поглаживать меня через ткань легкими скользящими движениями.
Ме-ерлин… Я сейчас умру… или кончу… или то и другое одновременно… Стиснув зубы, выгнувшись, чтобы теснее прижаться к его раскрытой ладони, я молюсь, чтобы он хоть чуть-чуть сомкнул пальцы, начал двигаться немного быстрее - но вместо этого он постепенно замедляет темп, скользящие прикосновения становятся совсем невесомыми, и это странным образом… успокаивает. Кажется… кажется я действительно готов выслушать то, что он хочет сказать, если уж это так для него важно.
– Так… легче?
– расслабленная рука окончательно замирает и перемещается на покрывало.
– Да, - шепчу я, - говорите… только побыстрее.
– Постараюсь, - серьезно кивает он, все же позволив губам приподняться в легкой усмешке.
– Так вот… скорее всего, мы больше не увидимся. Не возражайте, - он вновь прижимает пальцы к моим губам - вы ведь тоже это понимаете. Очень сомневаюсь, чтобы вам сошло с рук бесконечное нарушение инструкций, особенно после случившегося сегодня. Что же до вашего обещания помочь - для того чтобы вытащить меня из лап вашего ведомства, должно произойти чудо… а в чудеса в нашем мире верят только маглы.
– А вдруг?...
– произношу я одними губами.
– Поттер, заблуждаться бессмысленно. Вы говорили о Дамблдоре, но я не представляю, что он может такого сказать, чтобы… - он вздрагивает, как от озноба, и продолжает очень тихо: - Тем не менее я искренне вам благодарен. За то, что попытались мне поверить. За то, что имели терпение выносить мое общество и выдергивать меня с того света. За то, что защищали перед собственным факультетом. За то, наконец, - он запинается и заканчивает совсем беззвучно, - что сумели что-то ко мне почувствовать.