Лучшее место на Земле
Шрифт:
– Приехали. – Двери лифта открылись, и они оказались в коридоре, застланном потертой ковровой дорожкой. – Сумеешь угадать, какая наша?
– Нет, – признался Ит. – Мне накололи антибиотиков и какой-то пакости, поэтому можно я сегодня не буду играть в угадайку?
– Ладно, – смилостивился Скрипач. – Пошли. Сейчас все увидишь.
Квартира действительно оказалась что надо. Маленькая комната, всего-то девять метров, в которой стояли две кровати (настоящие матрасы, пружинные, на конском волосе и без единой полоски), узкий шкаф в углу и письменный стол, соседствовала
Главным, конечно, являлось не это. Во-первых, в комнате было тепло – действительно тепло. Тепло настолько, что Иту тут же захотелось спать. Во-вторых, вид из окна открывался изумительный – Яуза, крыши, церковные купола. И, в-третьих, в квартире оказалось тихо. Так тихо, что было слышно, как лениво капает вода из плохо прикрытого крана на кухне.
Ит сел на кровать, медленно стащил с себя куртку и свитер, одолженный Скрипачом. Со вкусом потянулся, зевнул.
– Действительно здорово, – одобрил он. – И опять мы перед Васильичем в долгу, рыжий.
– Думаю, он это из-за катера, – отозвался тот. – Чаю хочешь?
– Сделай.
Скрипач ушел на кухню, а когда вернулся, обнаружил, что Ит уже спит крепким сном на неразобранной кровати. Он поставил чашки на стол и подсел к Иту. Привычно погладил по волосам, сунул под голову вторую подушку и тихонько прилег рядом. Обнял одной рукой, прижался лбом к плечу.
– Ты чего? – сонно произнес Ит.
– Соскучился, – шепотом ответил Скрипач. – Три дня всего, а я уже соскучился. Все никак не поверю, что обошлось…
Ит вздохнул, слабо шевельнулся.
– Я тоже скучал, – сказал он. – Спать нормально не мог…
– Вот и спи, я тут побуду, никуда не денусь. Жалко, что штор нет, светло очень.
– У спекулянтов достанем, потом… Рыжий, извини, вырубаюсь. Вечером медсестра явится, уколы делать… Дай я хоть пару часов посплю перед ее приходом?..
– Спи, конечно. – Скрипач снова погладил его по голове. – А все-таки мы молодцы. Много успели…
Заснувший Ит его уже не слышал. Скрипач еще немного полежал, привычно ощущая под своей ладонью биение сердца, без которого жизнь была не жизнью, а прозябанием, потом встал, укрыл Ита одеялом с другой кровати и пошел на кухню. Сел на подоконник и стал бездумно смотреть на город внизу. Мелькнула мысль – надо бы сходить в столовую или в кулинарию, чтобы разжиться чем-нибудь к ужину, но идея оставить Ита одного, пусть и ненадолго, ему не понравилась. Попросить кого-то? Это опять придется выходить… Скрипач задумался. Вот маразматик старый!.. Столько проблем решить за это время умудрился, а с простейшей дилеммой справиться не получается.
В дверь деликатно постучали. Скрипач легко спрыгнул с подоконника и пошел открывать – ему совершенно не хотелось, чтобы стук разбудил Ита.
За дверью, в полутемном коридоре, стояла женщина, которую Скрипач признал с ходу, – это оказалась их давешняя знакомая, которая
– Можно? – довольно громко спросила она, явно намереваясь войти. – Насколько я понимаю, мы теперь с вами соседствуем, и я хотела бы…
– Тшшш! – Скрипач нахмурился и прижал палец к губам. – Простите, но нельзя. И не шумите вы так, разбудите.
– Что это за странная мода – спать в три часа дня? – удивилась Роберта Михайловна.
– Это не мода, а пневмония, – рассердился Скрипач. – Человек полчаса назад из больницы приехал! У вас совесть есть?
Роберта Михайловна отступила назад, в коридор.
– Простите, не знала, – тихо ответила она. – Совесть у меня есть, не сомневайтесь. Некоторые считают, что ее даже излишне много…
– Вы тоже простите, что я… несколько резко, но поймите меня правильно. – Скрипач вышел в коридор и притворил дверь. – Вы что-то хотели?
– Да. Понимаете ли, до вас тут жила семья с ребенком, и они завели обычай шуметь чуть не до трех ночи. Радио орет, ребенок визжит, эти двое недоумков ругаются. – Она поморщилась. – Я хотела заранее попросить вас не шуметь, потому что работать в такой обстановке совершенно невозможно.
– За это можете не волноваться, – успокаивающе ответил Скрипач. – Мы тихие. Или работаем, или спим. Ит, правда, может иногда ночью выдать приступ, но они купируются достаточно легко, минут за десять, и пока что никому не мешали.
– Господи, товарищи дорогие, да вы что? – удивилась Ольшанская. – Может быть, ему с таким здоровьем лучше в больнице полежать?..
– Да все у него нормально со здоровьем, – отмахнулся Скрипач. – За исключением неоперабельной рамолиционной кисты в голове, которая вызывает ларингоспазмы, и пневмонии, которую он подхватил с неделю назад. Вы просто попали в неудачный момент…
Ольшанская несколько секунд смотрела на него неподвижно, а потом начала беззвучно хохотать, зажимая себе рот ладонью.
– Ой… – простонала Роберта Михайловна сквозь смех. – Ой, не могу… Неудачный момент… по-моему, мне повезло с соседями… Будут себе тихонечко лежать в гробу и уж точно не побеспокоят… Слушайте, – сказала она, отсмеявшись. – Что вы не будете шуметь, я уже поняла. Может быть, я чем-то могу помочь, пока он болеет? Те же уколы я делаю ничуть не хуже приходящих медсестер и, если потребуется…
– Роберта Михайловна, вы окажете неоценимую услугу, если сейчас спуститесь в кулинарию и купите что-нибудь поесть, – попросил Скрипач. – Я не хочу оставлять его одного, хотя бы в первый день, а у нас из еды, кроме чая… ну, можно, конечно, погрызть пустую тарелку, хотя я совершенно не уверен, что это называется едой. Деньги я дам.
– А что купить?
– Да что угодно. Хлеба, печенья какого-нибудь. Что будет. – Скрипач скрылся за дверью и через полминуты вышел с кошельком. Достал несколько измятых пятирублевок, протянул Ольшанской.
– Зачем так много? – с подозрением спросила та.
– Простите, опять перепутал с лирами, – признался Скрипач. – Уже не в первый раз.
– Сдачу принесу. – Роберта Михайловна выудила из кучи мятых бумажек пятерку. – Значит, у вас еды совсем нет? Никакой?
– Совсем, – признался Скрипач. – Ит был в больнице, а я мотался по делам.