Лучшее от McSweeney's, том 1
Шрифт:
Пространство над ними будто бы обрело совершенную прозрачность. Вдали от солнца, на глубоком фиолетовом небе сияла одинокая звезда. Воздух опьянял.
Он ждал. Он плавал кругами по бухте. Он чувствовал подспудное, но нарастающее желание есть. Стаи больших рыб беспорядочно кружили на глубине всюду, куда ни падал взгляд.
Он готов был ждать весь день, если необходимо. Он готов был ждать всю ночь. Его каяк дрейфовал из стороны в сторону, весло было вставлено в уключину, и он слышал звук падающих с лопасти капель, пока дважды проверял свое ружье и фонарик. Он достал из чехла камеру.
Стаи рыб продолжали кружить
Какое-то сильное движение вздыбило воду жидким куполом, и он прокатился по нему; а потом все опять стало тихо. Он положил руку на камеру, а затем и на приклад ружья. Его пульс постепенно успокоился. Не очень высоко над ледяной стеной взошла бледная луна. От долгого смотрения на нее ему стало казаться, что она окружена ореолом. Температура падала. Его дыхание клубилось в воздухе султанчиками.
По его оценкам, он дрейфовал в этой бухте уже на протяжении шести часов. Ноги у него закоченели, зад болел. Когда он шевелил ступней, в лодыжке отдавалось резкой болью.
Он понимал, что с погодой ему повезло. Обычно именно в котле Южного полюса варились многочисленные бури Южного полушария.
Темнота стала еще более непроглядной. Он зажег фонарь. Когда он водил им по сторонам, тени казались кусками камня или льда. Вода была неподвижна и похожа на синее стекло, пока он не поднял весло и не начал грести им, и каждый взмах посылал по сверкающей поверхности все новую и новую рябь.
Пока он греб, он повторял сам себе те главные составляющие Жизни, которым научил его Тейт: желание жить, силы жить, сообразительность и способность легко преодолевать малые опасности. Жизнь шла вперед благодаря своей собственной движущей силе, в то время как ее внешний вид формировался в битвах с окружающей средой.
Он стал петь песенку, которую пел ему отец во время гребли:
Над его головой был весенний клен, А выше висела луна, А над луной видел звезды он — Гвоздики с туфель ангела.Он остановился и снова пустился в дрейф, развернув нос каяка так, чтобы видеть оставленный им на воде след. Фредди всегда называл его Стариной Мечтателем за его склонность к фантазиям. В ежегодник Тедфорда, оставленный в лагере, был вложен его членский билет Мельбурнского научного общества и единственная имевшаяся у него фотография брата: мутное изображение высокого миловидного мальчика со светлыми волосами.
Над ним зелеными и розовыми полотнищами, тонкими, как мыльный пузырь, расцвело южное сияние. Сквозь него он мог видеть звезды. Вся восточная часть неба была заполнена этим сиянием, по которому прокатывались волнообразные переливы.
Здесь, в этой бухте, на самом пупе земли, ему легко было понять, как люди пришли к представлениям об Эдеме или Золотом веке. Ему хотелось знать о Carcharodon Megalodonбольше, чем он мог бы выяснить, если бы наблюдал за ним целую жизнь; больше, чем у него было инструментов, чтобы измерить это. Все, что представало
Ему стало казаться, что из-под воды доносились звуки. Затем, более отчетливо, он услышал, как что-то вынырнуло на поверхность. Фонарь осветил только остаточное движение воды.
Он подплыл к тому месту. В лунном свете от всплесков получались серебристые круги. Можно было подумать, что вокруг ртуть.
Луна исчезла и оставила его в темноте. Он скользил сквозь нее, достаточно близко к той штуке, которая только что поднималась на поверхность, чтобы уловить в воздухе зловонный запах.
Впервые он был напуган. Поставив фонарь между ног, он вставил весло в уключину и за ствол подтянул к себе Блэнд. Эта тварь была персонификацией самого устрашающего мира вокруг него, самого ужаса природы.
Поверхность воды пришла в движение. Его маленькое судно качалось и подпрыгивало в темноте. Конец его был близок, но он не терял присутствия духа. Обстоятельства обернулись против него, но у него не было ни одной причины жаловаться.
Почему брат не захотел видеть его? Почему брат не захотел его видеть? Слезы брызнули у него из глаз и заблестели даже при таком скудном освещении.
Снова разлился лунный свет, как будто над бухтой подняли занавес. Выше — звезды восходили и падали на наполненном ветром небесном своде. Но здесь ветра не было, и все было совершенно недвижно. Все было тихо. Сердце начало стучать у него в ушах.
Только вода волновалась и образовывала водовороты. Прямо у поверхности косяки рыб испуганно бросались врассыпную, как брошенные кем-то дротики.
Он заметил тусклое свечение на глубине. По мере подъема оно принимало форму рыбы. Будто бы само ее тело излучало этот свет, и его контуры делались от этого колеблющимися и неясными.
В том месте, где отражалась луна, вода завихрилась, а затем стремительно поднялась буруном, когда акула рванулась вперед и вверх. Туша нависла над головой Тедфорда. За брызгами ему стало не видно ледяную стену позади нее.
Будто бы само дно поднималось на поверхность. Волна, вызванная нырком рыбы, подняла его каяк на шесть-семь футов вверх по противоположной стене, и он едва смог удержаться на месте. Он потерял фонарь и ружье.
Обратной волной его вынесло на середину залива. Он промок, и его трясло. В ногах хлюпала смесь морской воды и льда. Он испытывал резкие припадки паники. Его камера некоторое время болталась радом на воде в своем непромокаемом чехле, а потом утонула. Вокруг него стал образовываться водоворот. Показался спинной плавник — высотой с человека, с воротничком пены у основания, он изгибался, с него стекала вода. Все животное целиком прошло перед ним кошмарным парадом. Он оценил его длину в пятьдесят футов. Его диаметр — в двенадцать. Это был железнодорожный вагон с плавниками.