Лучшее средство от любви
Шрифт:
Даже через закрытую дверь я услышал звук долгого поцелуя.
Как хорошо, что у меня арендовано самое удобное место в гавани, и выйти в открытое море, пардон, океан, может даже такой лошарик, как Каспер. Разумеется, при правильно настроенном автопилоте, где моему напарнику в благородном деле «эндорфинизации» прекрасных дам остается только делать вид, что он на самом деле держит штурвал.
Ну что ж, судя по легкой качке и звукам за окном, выпрыгнуть с яхты теперь можно только в воду.
Ваш выход, Маэстро!
Глава 5
Проснулась я еще до шести утра на удивление без малейших
По дороге сюда я себе строго-настрого запретила даже думать о работе. Никаких выдуманных фантазий и красот, пока я нахожусь в их реально существующем средоточии. Все удовольствия исключительно в действительности и для меня, а не для вымышленных счастливиц из моих книг. Поэтому я забила на пробежку и осталась наглым образом валяться в постели, лениво следя за световыми бликами солнечных лучей на стенах. Для жительницы вечно дождливого и туманного Питера это само по себе удовольствие.
«Океанские волны угрожающе потемнели, став из бирюзовых мрачно-свинцовыми, и обзавелись клочками грязно-белой пены на своих гребнях. Они то и дело яростно бросались на вроде бы крепкую лодку-плоскодонку, норовя перевернуть ее. Единственная пассажирка мужественно сдерживала слезы страха, крепко вцепившись в один из бортов. Но как бы она ни храбрилась, темное отчаяние все больше охватывало душу девушки. Сколько бы она ни всматривалась в даль, спасительной суши не было видно, а буря и не думала утихать, словно глумясь над ней и беспомощностью слабого человечка. И как будто все и так не было достаточно плохо, с неба хлынул проливной дождь, промочив одежду бедняжки насквозь, сводя на нет и так отвратительную видимость, но что хуже всего — начиная медленно наполнять лодку.
— О, Господи! Ну за что мне это?! Что, начинать уже все грехи свои перебирать и молится о прощении?
Но единственным грехом этой невинной девушки было то, что она имела глупость и смелость довериться мерзавцу.
Слезы все же полились, смешиваясь с дождевой водой и окончательно лишая способности что-то разглядеть. Да и куда ей смотреть? Повсюду одно и то же: ревущие океанские волны, алчно ждущие скорой возможности поглотить ее.
Сквозь этот природный грохот и собственные рыдания девушка и не услышала, как к ее уже наполовину затопленной лодке приблизилось другое судно.
— Хватайтесь, я вытащу вас! — раздался над ее головой хриплый мужской голос, и перед лицом появилась загорелая едва ли не до черноты рука, а вздернувшийся рукав открыл вид на широкое запястье с большими черными часами.
— О боже, как я рада! Вы мой спаситель! — воскликнула жертва чужой подлости и своей наивности, вскакивая.
Лица мужчины было не разглядеть из-за низко надвинутого капюшона, но очертания подбородка, покрытого золотистой щетиной, говорили о силе и уверенности, тех самых, в которых она сейчас нуждалась сильнее всего.
— Ну раз рада, то давай руку и ухватись покрепче. У меня есть тут кое-что твердое и длинное, нуждающееся в крепком рукопожатии для начала…».
Какого черта?! Меня аж подбросило на кровати.
Мало того, что
Между прочим, Полина, этот блондинистый не-герой говорил в твоей голове, а не в реале, что наводит на размышления.
Это же твои так-то мысли, не его. Что, подсознательно не против ухватиться за что-то… хм-м… твердое и длинное? А как же! Для того сюда и прилетела!
«Ну тогда какого черта вчера-то отказалась?», — сумничало опять мое подсознание, причем голосом засранца Марка.
— Потому… что, — вздохнула я. — Кто бы знал почему.
За стеной завозились, забубнили, и я поспешила в душ, чтобы не услышать ничего лишнего, но на полпути меня остановил истошный визг Ланки.
Как была, в пижаме, я кинулась к двери, тут же чуть не получив той по лбу от влетевшей в комнату подруги.
— Полька-а-а! — голосила она, стиснув в объятиях и заорав на ухо. — Мы едем кататься на яхте! Прямо сейчас!
И, отпустив меня, она принялась скакать по комнате чокнутой белкой. А я, почесав пострадавшее ухо, наблюдала за этим фонтаном восторга, стоя на безопасном расстоянии.
Ланка — такая Ланка. Вот ведь человек — живая иллюстрация к слову «оптимизм». А вот в себе я его не ощущала в свете недавно посетившей фантазии. Не той части, что с какого-то перепугу про Марка, а в той, что про волны, дождь и бог знает сколько метров жуткой водной толщи под дном посудины.
— Ну, вообще-то, я планировала сегодня пешком погулять, осмотреть тут все, — сделала я тщетную попытку отмазаться, заранее зная о ее провале.
Но это же Ланка! Как говорится: врач сказал — в морг, значит…
— Да на это у тебя будет еще куча времени! Касперу чудом удалось уговорить своего друга покатать нас! Он его с моего приезда сюда уламывает! Так что давай без разговоров — хватай купальник и крем!
Против стихии не попрешь, так что пришлось идти собираться.
Я была права, согласившись на почти недельные уговоры подруги приехать на Сейшелы. Хоть на форумах и предупреждали, что это не самый безопасный район для одинокой девушки: типа, Сомали рядом, пиратов куча. Но Лана писала настолько полные восхищения сообщения-простыни, подкрепляя свои слова десятками фоток с изумительными видами, что на третий день непрекращающихся рыданий я взяла себя в руки и просто купила билеты на самолет. Была не была! Вероятно, подруга права, и мне пора перевернуть эту страницу в своей жизни? А что может быть лучше для такого шага, как не приятный отдых в райском местечке?
Невероятно яркие краски, почти люминесцентные. Но при этом не режущие глаз, а наполняющие тебя невозможным восторгом — детским, искренним, взрывным, от которого хочется громко визжать и хлопать в ладоши.
Нереальные запахи, от которых кружится голова и хочется их все-все просто упаковать и увезти с собой в чемоданах. А дома, вернувшись в такой прекрасный и любимый, но все же холодный, промозглый Питер, открывать каждый день банку одного из этих ароматов и укутываться в него, как в теплый пушистый плед.