Лучшее за год XXIV: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк

Уилсон Роберт Чарльз

— И это все? Появилась здесь, напугала меня до смерти, обобрала до нитки — и не собираешься ничего рассказывать?

— Больше не спрашивай, — сказала Рутлесс. — Не здесь. Его тоже не спрашивай.

— Дерьмо собачье.

— Для всех будет лучше, если ты притворишься, будто не знала, что он выходил. Всем, кто спросит, отвечай, что он провел ночь дома.

— В какую грязь ты его затащила?

— Если не сделаешь, как я скажу, Элва, кальмары придут за ним. И утопят его. Ты — моя семья, Элва, но он — моя кровь. Упомянешь

об этом ему или кому-либо еще, и полиция может заинтересоваться, и тогда сына моего брата убьют. А я расскажу всем, что ты работала на Врагов.

— Я никогда…

— Слухи — это не обязательно правда, Элва. Ты женщина, ты богата, и в тебе есть что-то от суки. Тебя не любят, и ты это знаешь. А теперь возвращайся к работе, пока твой ребенок не пришел и не увидел, как мы спорим.

— Я не спорю с тобой.

— Мне кажется, мы поладим, — сказала Рутлесс, но тут Элва сильно ударила ее кулаком в челюсть.

Рутлесс упала навзничь на письменный стол. Она забыла о вспыльчивом характере невестки.

— Не угрожай мне, Руги. Это мой сын. Думаешь, шантаж…

— Все плохо, ясно? Он в беде, в большой беде. — Она ощутила вкус крови во рту, и у нее мелькнула мысль дать сдачи. Много лет прошло с того дня, как они дрались в последний раз… достаточно много, и она решила, что это будет даже забавно. Но вместо этого она сказала: — Мне не следовало этого говорить. Это твой ребенок. Ты будешь молчать, я знаю.

На лестнице послышались легкие шаги.

— Тетя?

Элва ударила Рутлесс кулаком в переносицу:

— Не проиграй. Какова бы ни была игра…

— Я никогда не проигрываю. — С трясущейся челюстью Рутлесс обошла Элву и скользнула обратно в вестибюль.

— Рутлесс? — Хриплый шепот.

— Просто Рут, Рав, — вздохнула она. — Ладно?

— У тебя кровь идет.

— Один из головорезов твой мамы решил, что я безбилетница.

— Он еще жив? — Шутка не удалась, потому что голос его дрожал.

— Внезапно убить — не так уж смешно, а, парень?

— Так что теперь?

Действительно, что? Элве нужно время, чтобы успокоиться, а Рав слишком возбужден, чтобы остаться. И в любом случае он уже в игре, не так ли? Правило клуба номер один: убирай за собой игрушки.

Она повела его по тротуару, благодаря небо за сгустившийся туман.

— Давай поговорим о том, как обычно люди попадаются.

— Хорошо.

— Они звонят по телефону или переводят большие суммы денег примерно в то время, когда было совершено преступление.

— Я звонил тебе.

— Мы придумаем этому объяснение. Они признаются в совершенном своим возлюбленным или врачам через десять лет после преступления, затем возлюбленный или врач рассказывает кому-то еще, который рассказывает другому, и в конце концов секрет становится достоянием полиции. Они пишут обо всем в дневниках. Они перестают доверять своим партнерам…

— Партнерам?

— Соучастникам.

— Я

был один, Рутл… Рут.

— Рав, — она поймала его взгляд, — теперь меня тоже могут утопить за это точно так же, как и тебя.

Он побледнел.

— Пошли, у нас мало времени.

Они сели на скоростной транспорт до района, где жила Рутлесс, и молча поехали по Бейджинг-авеню. За домами виднелись черные воды океана — его местное название, Винваломм, означало Проклятое Море. Побережье скрывал поднимающийся туман. Неясные силуэты собирателей раковин — людей и кальмаров, — словно призраки, двигались вдоль берега, окаймленного синей полосой прибоя.

Проходя по ярко освещенному рынку, Рав и Рутлесс рассматривали кальмаров, пришедших купить земные деликатесы — побеги фасоли, говяжий рубец, шелк. Торговые точки вроде этой обычно были открыты по ночам — днем здешнее солнце иссушало и обжигало нежную кожу кальмаров.

На рынке стоял шум, и Рав шепнул в ухо своей спутнице:

— Можно тебя кое о чем спросить? Взглянув на свой сканер, она кивнула:

— Спрашивай.

— Ты не была среди Врагов. Ты сражалась против них, верно, как и кабу?

— Да.

— Так как же случилось, что…

— Что мне пришлось голыми руками убивать кальмаров? Он кивнул.

— Тебе незачем это знать…

— Прошу тебя. «Нет», — мысленно ответила Рутлесс, и, когда она открыла рот, чтобы заговорить, ее тело запротестовало — она почувствовала, что челюсти словно заржавели и приросли друг к другу.

— Кальмарам нужны были шпионы — верные Демократы, которые должны были присоединиться к Врагам и сообщать об их намерениях. Твоего отца взяли в плен, и я решила, что смогу о нем позаботиться и одновременно собрать информацию.

— Так ты притворилась перебежчицей?

— Верно.

— Ты сражалась вместе с ними? Я имею в виду — на их стороне?

— Да. Я убивала Демократов. Я распыляла кальмаров.

— Как после этого кабу могли доверять тебе?

— Я могла свободно вернуться при соблюдении двух условий: я должна была добиться результатов и убивать только солдат, но не офицеров.

Рав натолкнулся на женщину, тащившую блок мороженой рыбы, — не многие люди могли позволить себе покупать говядину или другую земную еду, которую они производили для кальмаров в качестве деликатесов.

Рутлесс невольно рассмеялась:

— Ты шокирован, а?

Он сложил пальцы в местном религиозном жесте, символизирующем почитание.

— Согласно философии кабу, водная жизнь священна…

— Они выбросили на ветер жизни миллионов своих детей. — От горечи у нее что-то сжалось в груди; это ошибка — никогда не следует обсуждать такие вещи с молодежью. Слова выходили у нее рывками, словно бьющая из раны кровь. — Сейчас им легко быть набожными. Прошло несколько лет, и они думают… Рав? С тобой все в порядке?