Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Шрифт:
Я вырос в доме, где жили черные лабрадоры. Глуповатые, но очень добрые и послушные, эти существа каждый новый день начинали с немого вопроса: «Что я должен сделать, чтобы хозяин мной гордился?»
Невозможно найти такую глупую лайку, с таким раболепным нравом.
На ферме, где росла Лесли, собак и кошек было полно, но все они жили во дворе. По этой причине, а еще потому, что работала, она выгуливала Рокси как бог на душу положит. Разумеется, я рассудил: уж коли поселился в ее доме, мой долг — победить хаос и установить дисциплину. Чтобы быть спокойным за утреннюю оправку собаки, я ее выгуливал. А поскольку
Но все же остается вопрос: кто кого дрессировал?
Вечерняя прогулка совершалась после человеческого ужина. Как только я выпускал из пальцев вилку, собака принималась скулить и прыгать, иногда чувствительно пихая меня в живот лапой. Дрессировать ее можно было бесконечно — и с почти нулевым результатом. Она была слишком быстрая, чтобы ее ловить, слишком общительная, чтобы держать взаперти. Однажды вечером, мечтая спокойно посмотреть любимую программу, я поддался соблазну и закрыл Рокси внизу. Несколько секунд громыхали удары в дверь, затем наступила тишина. Дождавшись рекламной паузы, я приотворил дверь и выглянул: собака сидела в кабинете, терпеливо ждала. «Умница», — похвалил я ее и в награду позволил спуститься. Она лежала у меня в ногах, спокойная как никогда, и временами бросала в лицо многозначительный взгляд.
Поднявшись наверх, я обнаружил, что она наделала. Опорожнила мочевой пузырь прямо на коврик. Я усвоил урок, и выгул Рокси стал главным приоритетом, да и вообще я перестал обращаться с ней как с обузой.
Теперь мертвая комета не сходила с газетных полос и телеэкранов. Бездушный официальный номер сменился именем Шелби, так ее наспех назвал один из открывателей. Вероятность столкновения колебалась между 1:300 и 1:1000, в зависимости от того, чье экспертное мнение цитировалось. Но самый тревожный голос успокаивался, когда его владелец или владелица констатировали неопровержимую истину: болид все еще очень далеко и движется в направлении Солнца. Со дня на день может начаться испарение, и тогда Шелби существенно изменит свою орбиту.
Тем временем на редкость мягкая зима закончилась мощным снегопадом, меньше чем за день выпало пятнадцать дюймов осадков. Автомобили превратились в белые валуны. Нагретая земля растопила несколько нижних дюймов, но оставшийся снег выглядел внушительно. Мы с четырехлетней дочуркой слепили во дворе снеговика, причем у меня за сорок лет он был первым. Радовалась снегу и Рокси, хоть и могла прыгать лишь там, где он был утоптан или откинут лопатой. С неделю мы гуляли только по расчищенным улицам, и требовались настойчивые уговоры, чтобы Рокси согласилась отлить.
Несколько лет я бегал с ней в холодную погоду, чуть больше мили за раз. Лишь один маршрут она принимала без жалоб, изучив поворотный пункт до дюйма. Однажды ветреным утром, когда растаял последний снег, я привел ее к купе старых сосен возле маленького, на девять ямок, поля для гольфа, а потом соблазнил пробежать чуть дальше, чем обычно.
Вместе мы выдерживали комфортный темп. И у отметки в одну милю она захромала. Вид жалкий, будто ей и впрямь больно, аккурат до того момента, когда мы повернули к дому, — и хромоты как не бывало.
Через
А хуже всего то, что как в далеком прошлом, так и ныне болид движется по вполне предсказуемой траектории.
В одночасье снова изменилась вероятность столкновения с Землей, с нестрашных 1:300 до — о ужас! — 1:13.
Я привык бегать трусцой, а Рокси хороша на дистанции шесть — девять миль, это если не летом. Поздней же осенью и зимой, когда температура падала до сносного холодка, мы могли пробежать и двенадцать миль, а то и больше. Снег она просто обожала. Думаю, каждый маршрут она знала наизусть, и ей нисколько не мешало, когда снегом заносило следы. Мы бегали со знакомыми людьми, и она носилась вокруг новеньких, пыталась произвести впечатление. Но пуще всего ей нравилось гулять и нюхать запахи, и она не упускала случая пометить свежее дерево или какой–нибудь важный забор.
Рокси часто поднимала заднюю ногу, как это делают кобели. Паче того, она иногда выполняла собачий эквивалент стойки на руках, и брызги летели очень далеко, заставляя чужих псов потом ломать голову: «Что за здоровенная сука тут побывала?»
И еще она обожала состязаться. Стоило нам заметить впереди собаку, или бегущего человека, или даже неторопливого велосипедиста, для нее становилось делом чести припустить со всех ног и обогнать. И не только обогнать, но еще оглянуться с радостным лаем, который означал: «Ну что, сделала я тебя?»
Знавшие меня люди — родственники, друзья и даже случайные знакомые — теперь задавали вопрос: «Какова, по–твоему, реальная вероятность?»
В смысле — вероятность столкновения.
Печально, но факт: быть писателем–фантастом еще не значит иметь специальное образование. Фундаментальные знания по астрономии мне бы не помешали, но, увы. И предложить я мог только устоявшиеся официальные цифры — 1:13. Самый правдоподобный сценарий — это Шелби пройдет мимо на расстоянии меньшем, чем от нас до Луны. Если столкнемся, то это произойдет через два года, ну, чуть раньше: 11 марта, приблизительно в 15.45 местного времени. И по вине орбитальной динамики удар придется на Северное полушарие.
По примеру телевизионных дикторов я всех уверял, что цифры обязательно изменятся.
В середине апреля я посетил крошечный научно–фантастический конвент, проводимый одним из наших государственных колледжей. Я рассчитывал попасть на открытое обсуждение астероидов и комет–убийц. Однако не мешало бы помнить: сегодняшние фэны не читают ничего, кроме фэнтези и книг, завязанных на громкие кино, — и телепроекты. Уделить хоть чуть–чуть любопытства столь печальной теме они не пожелали. Остальные же — и я в том числе — убедили себя, что беда пройдет стороной.