Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)
Шрифт:
Какое-то движение у старой станционной будки привлекло мое внимание. Из-за стены показалась голова другого ребенка. Еще один прятался за забором. Я понял, что окружен, но вместо страха ощутил лишь усталость. В воздухе пахло жженой пластмассой. Должно быть, где-то рядом жгли мусорные баки. Морозный воздух похрустывал, словно старый целлофан. Все краски потонули в тумане. Пытаясь поймать детей, я бегал по пустырю и в бледном свете луны видел повторную экспозицию собственных рук. Дети уворачивались, прятались. Все это напоминало сцену из немого кино. Я думал о том, что довело этих детей до такого нечеловеческого состояния.
Становилось все темнее, и уже ничего нельзя было разглядеть. Кое-как я выбрался к гаражам, тянувшимся вдоль пустыря. Я вспомнил, что однажды
Дома я ни словом не обмолвился о случившемся. Ближе к полуночи я вернулся на пустырь с фонарем и лопатой. Дети уже ушли. Третий гараж оказался декорацией, наспех сложенной из кирпича, того самого, что недавно был украден у строительной компании. При помощи лопаты я взломал дверь и вошел внутрь. Ноги мои ступили на что-то скользкое.
На земле были навалены кучи хлама: одежда, еда, подушки, журналы, — и все уже начало покрываться плесенью. К стене было приставлено оконное стекло. Из-под луча карманного фонаря во все стороны разбегались тараканы. На земле лежали прогрызенные крысами пакеты с кормом для животных, на разбухших от сырости обложках кассет с порнофильмами угадывались очертания обнаженных тел, в контейнере для мороженого догнивала пицца. Вдруг я поскользнулся и, чтобы не упасть, оперся на лопату.
Приходилось ли вам, вынося кошачью плошку, залезть совком в то, что закопано под наполнителем? Лопата погрузилась в почву и сковырнула пласт отвратительной жижи. Я тотчас зажал нос рукой. Фонарь мой выпал и воткнулся в склизкую почву, освещая перед собой небольшое пространство. В его луче на мгновение появилось чье-то лицо и затем исчезло.
Я начал копать. Под слоем слизи оказалась куча купюр: скомканные пятерки и десятки. Затем показались покрытые патиной и слизью монеты. Меня то и дело рвало, хотя я не ел целый день. На улице уже рассвело, когда я наконец добрался до кучи пожелтевших костей, замотанных в темную ткань. От плоти уже ничего не осталось. Я раздробил кости лопатой и завалил склизкой почвой. Фонарь мой, должно быть, утонул в вонючей жиже. Я не стал искать его и вышел наружу.
С бледного утреннего неба на меня смотрела ржавая луна. Я вытер башмаки о траву и подумал о загубленных жизнях детей с пустыря. Я думал о взяточнике, который, питаясь деньгами, словно вампир кровью, восстал из мертвых в образе детей-призраков. Неудивительно, что полиция не могла распутать это дело.
Деньги правят миром. Но как страшно бывает в этом убедиться.
Я брел домой по пустынным улицам. Натриевый свет фонарей окрашивал тротуар в золото. Ни воров, ни патруля, ни детей, ни нищих. Я убил бы любого, кто попался бы мне на пути. Я искал виноватого. Мы всегда ищем виноватых. Но вокруг был лишь холод да запах дерьма.
Николас Ройл
Стандартная ширина колеи
Пер. И.Богданова
Николас Ройл родился в Англии в Манчестере в 1963 году. Он написал четыре романа («Counterparts», «Saxophone Dreams», «The Matter of the Heart» и «The Director's Cut»), опубликовал более сотни рассказов. Кроме этого писатель подготовил к печати одиннадцать антологий. С 2001 года Ройл сделал писательство своей основной профессией.
О рассказе, вошедшем в настоящую антологию, писатель говорит следующее: «„Стандартная ширина колеи" была написана для альбома Марка Аткинса «Тринадцать». Замысел книги состоял в том, чтобы послать тринадцати писателям по фотографии обнаженной женщины из коллекции Аткинса с просьбой написать рассказ, „иллюстрирующий" изображение… Уже давно люди называют Шепердз-буш — довольно грязный район, где происходит
Что до агентов недвижимости из лондонского Уэст-Энда, то в двух вещах можете не сомневаться. Первое — цены всегда будут выше по сравнению с теми, которые были в прошлый раз. Второе — среди того, что продается или сдается в аренду, всегда найдется хотя бы один дом на Синклер-роуд.
Синклер-роуд идет за «Олимпией» [11] к вершине Эддисон-гарденз в Шепердз-буш. Это длинная прямая дорога, по сторонам которой стоят большие викторианские дома с террасами, разделенные на квартиры. Ничего необычного в этом нет, возможно, подумаете вы, но на самом деле Синклер-роуд весьма необычна.
11
Большой выставочный зал в западной части Лондона.
Как-то поздним ветреным вечером, ближе к концу минувшего года, я рассматривал объявления в витрине агентства недвижимости близ Шепердз-буш-грин и заметил пару местечек на Синклер-роуд. Я зашел в офис с намерением просмотреть список квартир и как можно быстрее выбраться на улицу — лично против агентов недвижимости я ничего не имею, но лучше бы они все-таки не требовали вашу душу в обмен на список квартир.
Оба агента, мужчина и женщина, были заняты, а другого видимого источника информации не наблюдалось. Мужчина, хорошо: сложенный, темнокожий, тридцати с небольшим лет, разговаривал по телефону и вертел на указательном пальце связку ключей, хвастливо расписывая кому-то на другом конце провода достоинства квартиры-студии на Хаммерсмит-гроув. Женщина, тонкая, как трубочист, и вытянутая, как сигарета, выглядела на десять лет старше его тридцати с чем-то. Она отбивалась от странноватых вопросов, которые ей задавал посетитель. Проигнорировав предложение женщины сесть, вопрошатель стоял, опираясь руками о край стола, за которым сидела женщина. Больше всего ему хотелось знать, делятся ли продаваемые ими дома вертикально или горизонтально. Он и так и этак пытался сформулировать свой вопрос, но женщина, казалось, была не в силах его понять.
— Мы продаем квартиры и дома, — говорила она. — Некоторые дома разделены на квартиры.
— Горизонтально или вертикально? — спрашивал он и при этом рубил рукой воздух. — Так или так?
От напряжения на лбу у женщины выступили глубокие морщины, точно мужчина высек их движениями своей руки.
— Простите, — наконец сказала она, — но кажется, я не могу помочь вам.
Ее коллега продолжал разглагольствовать и крутить ключи, желая, по-видимому, затянуть разговор. Я, однако, не сомневался, что звонивший уже повесил трубку.
Особенно меня заинтересовало то, что, когда я вошел в офис, первые слова, которые услышал от этого ненормального клиента, были «Синклер-роуд».
Неожиданно безумец нахмурился и резко отвернулся от стола, за которым сидела женщина. Я впервые увидел его лицо; глаза его излучали тревогу. Он отворил дверь и вышел. Я заметил, в каком направлении он двинулся, затем повернулся, чтобы выразить женщине сочувствие, но она еще не отошла от напряжения, поэтому я быстро попросил список квартир. Она достала его из ящика и протянула мне, не говоря ни слова. Я вышел из офиса и направился по Гоулдхок-роуд. Небо над мостом между Хаммерсмит и Сити становилось глубоко-розовым. Через полчаса все станет однообразным оранжево-пурпурным, что в Лондоне сходит за ночь. Безумец повернул и вошел в «Весбар». Я остановился снаружи и стал смотреть в окно, как молодые, модные и красивые расступаются, чтобы дать чужаку возможность подойти к стойке, где он проворчал что-то барменам, пока те не уступили и не дали ему то, что мне показалось стаканом воды из-под крана.