Лучшие мысли и изречения древних в одном томе
Шрифт:
В Афинах для приезжего всегда праздник.
«Панегирик», 46
Малым государствам можно прибегать к любому способу, чтобы выжить.
«Панегирик», 95
Наши мирные договоры бессмысленны: мы не прекращаем, а лишь откладываем войны.
«Панегирик», 172
Не будет между нами согласия до тех пор, пока мы не найдем себе
«Панегирик», 173
Исократ, когда его на пирушке попросили сказать что-нибудь, ‹…› [ответил: ] «В чем я силен, это сейчас не ко времени, а что сейчас ко времени, в том я не силен».
(Плутарх. «Застольные беседы», I, 1, 1)
Ксенофан
Ксенофан из Колофона (Малая Азия) (ок. 570–478 до н. э.), поэт и философ, основатель школы элеатов. После взятия его родного города персами вел жизнь бродячего рапсода, главным образом на Сицилии и в Южной Италии.
Если бы руки имели быки и львы или кони, ‹…›
Кони б тогда на коней, а быки на быков бы похожих
Образы рисовали богов.
«Силлы» («Насмешки»)
Эфиопы пишут своих богов черными и с приплюснутыми носами, фракийцы – рыжими и голубоглазыми, мидяне и персы – также подобными самим себе.
(Феодорит. «Лечение эллинских недугов», 3, 72)
[Бог] весь зрение и весь – слух ‹…›; и он весь – ум, разумение и вечность.
(Диоген Лаэртский, IX, 19)
Все есть бог.
(Цицерон. «О природе богов», I, 11, 28)
С тиранами нужно говорить или как можно меньше, или как можно слаще.
(Диоген Лаэртский, IX, 20)
Эмпедокл однажды сказал ‹…›, что невозможное дело – найти мудреца. «Конечно, – ответил Ксенофан, – ведь нужно самому быть мудрецом, чтобы найти мудреца».
(Диоген Лаэртский, IX, 2)
Ксенофонт
Ксенофонт из Афин (ок. 430–354 до н. э.), историк и писатель, ученик Сократа. Был противником афинской демократии; служил наемником у персидского царевича Кира, воевал в армии спартанцев. В своей «Киропедии» («Воспитание Кира») создал образ идеального правителя.
Как сильную страсть называют любовью, так и большую ненормальность ума называют сумасшествием.
Воспоминания о Сократе, III, 9, 6
Нельзя
«Киропедия», I, 6, 6
Предводитель должен отличаться от подчиненных не роскошным образом жизни, а трудолюбием и умением предвидеть события.
«Киропедия», I, 6, 8
Трудно прокормить одного бездеятельного человека, еще труднее прокормить целое семейство, но труднее всего содержать войско, проводящее время в праздности.
«Киропедия», I, 6, 17
Тот, кто намерен добиться победы [на войне], должен стать коварным, скрытным, хитрым, лукавым, вором и грабителем.
«Киропедия», I, 6, 27
Воины, предавшиеся грабежу, сами становятся добычей.
«Киропедия», VI, 2, 26
Если люди трусят, то чем больше их, тем более ужасному и паническому страху они поддаются.
«Киропедия», V, 2, 33
Кир ‹…› считал ‹…› совершенно нелепым, если полководец, желая дать какое-нибудь распоряжение, будет приказывать так, как это делают у себя дома некоторые из господ: «Пусть кто-нибудь сходит за водой» или «Пусть кто-нибудь нарубит дров». ‹…› При таких приказаниях все только смотрят друг на друга, но никто не берется выполнять распоряжение, все виновны, но никто не стыдится ‹…›. Вот по этим-то причинам он и называл по имени всех, кому отдавал какое-либо приказание.
«Киропедия», V, 3, 50
Убеждение, что ими пренебрегают, делает хороших воинов малодушными, а дурных – более наглыми.
«Киропедия», V, 5, 41
Оружие ‹…› уравнивает слабых с сильными.
«Киропедия», VII, 5, 65
Великое дело – завладеть властью, но еще более трудное – однажды захватив, сохранить ее за собой.
«Киропедия», VII, 5, 76
Счастье доставляет тем больше радости, чем больше потрудишься, прежде чем достигнешь его. Ведь труд – приправа к счастью.
«Киропедия», VII, 5, 80
Не так страшно не достичь счастья, как горько лишиться уже достигнутого.
«Киропедия», VII, 5, 82
У царя много очей и много ушей. А если кто думает, что у царя есть только одно избранное око, то он ошибается.