Лучшие подруги
Шрифт:
Наступила небольшая пауза. Я глубоко вздохнула:
— Да, дедушка. Кажется, ты прав. Ладно, Печенюга, на презентации будешь Толстяком Лэрри.
Печенюга задумался и прикусил нижнюю губу.
— Давай мы оба будем Лэрри. Так справедливее!
Он уговорил дедушку пойти с нами.
— Ну, если ты уверен, что мама не будет против… Кстати, Джемма, нужно позвонить и твоей маме, чтоб не беспокоилась.
И он позвонил ей на работу. Похоже, на другом конце провода ему учинили допрос с пристрастием: кто такой Печенюга и что у него за семья. Дедушка крепко прижал трубку к уху и только бормотал в ответ:
— Да,
Я захихикала.
По дороге он сказал, что неудобно сразу входить в дом, сначала мы подождём у ворот.
— Ты, парень, сбегай и узнай, удобно ли нам зайти.
Дедушка потёр ухо, будто в нём всё ещё звенел голос невестки.
— Моя мама обрадуется, — сказал Печенюга. — Она обожает, когда я привожу друзей домой.
— Ага, только вдруг я ей не понравлюсь? Некоторые взрослые меня недолюбливают.
Но, увидев нас на пороге, миссис Маквити широко улыбнулась.
— Это Джемма, мама, — представил меня Печенюга.
— Ну конечно, это она! — ответила миссис Маквити. — Я столько о тебе слышала, дорогая!
Она улыбнулась дедушке:
— Вы папа Джеммы?
— Её дедушка!
— Ну кто бы мог подумать! Для дедушки вы слишком молодо выглядите! — воскликнула миссис Маквити.
Над ним подтрунивали, а он и обрадовался!
Все в семье Маквити улыбались.
Мистер Маквити улыбнулся, когда пришёл домой с работы из своей парикмахерской, потрепал меня по голове и спросил:
— Недавно постриглась?
— Нет. Мама говорит, нужно отрастить волосы, а мне не хочется. Вот бы их подкоротить! Нельзя ли постричь меня наголо?
Мистер Маквити захохотал во всё горло:
— Не знаю, одобрит ли твоя мама, дорогая. Нужно сначала с ней посоветоваться.
Я решила не торопить событий.
Бабушка Печенюги тоже улыбнулась, когда предложила нам чаю и протянула дедушке кружку с надписью «Парень что надо». Дедушка захихикал и забыл, что собирался учиться печь торт. Он сел на диван и увлёкся беседой. Бабушка стала показывать ему фотографии из семейного альбома. Оба покатывались со смеху, глядя на одежду, которая была модной в годы их молодости.
Маленькая сестрёнка Печенюги, Полли, тоже улыбалась — откидывалась на спинку своего переносного креслица, трясла кулачками, дрыгала розовыми ножками…
Печенюга чудесно с ней обращался — поставил её креслице на стол, чтобы она могла следить за происходящим. Он болтал с Полли, как со взрослой, щекотал под подбородком и играл с пальчиками на её ножках в игру «Маленькая свинка пошла погулять».
Сестрёнка радостно повизгивала и, глядя на старшего брата, моргала голубыми глазёнками.
Интересно, Кэллум играл со мной, когда я была маленькая? Только не Джек — малыши его пугают. Я их сама не очень люблю, но пришлось вежливо умиляться Полли,
— Если хочешь, я вытащу её из кресла и дам тебе подержать, — предложил Печенюга.
— Лучше не надо, а то ещё уроню!
Мама всегда жаловалась на мою неуклюжесть. Мне было не по себе — не хотелось позориться, когда станем печь торт. Я слишком энергично просеяла муку — в кухне поднялась метель, но Печенюга лишь расхохотался. И его мама тоже!
Печенюга показал, что нужно делать, и потом научил взбивать крем. Вначале из масла с сахаром образовался непривлекательный ком, но постепенно мы с ним справились, и крем получился что надо. После этого Печенюга предложил самое приятное — вылизать миску.
Дедушка хотел заплатить за все ингредиенты для торта, но миссис Маквити и слышать об этом не желала. Тогда дедушка пообещал покатать всё семейство на «Мерседесе», как только представится возможность.
— Только в эти выходные не получится — везу одну юную даму на север, — сказал он, подмигнув мне.
— Собираешься навестить Алису? — спросил Печенюга.
— Угу! Здорово, правда?
— Гм… торт для неё? — спросил он.
— Для нас обеих, ко дню рождения. Когда он испечётся, ты мне покажешь, как покрыть его глазурью и сделать надпись?
— Ладно.
— Нужно, чтобы уместилось: «Алиса и Джемма — лучшие подруги на все времена». Как ты думаешь, получится?
— Наверное.
Кажется, Печенюге надоело заниматься тортом. Он наполнил пакет глазурью, чтобы я потренировалась на пергаментной бумаге, пока печётся корж. Потом повернулся ко мне спиной и захлопотал вокруг Полли — корчил ей смешные рожицы, а она заразительно хихикала.
Я попробовала освоить письмо глазурью. Ох, доложу я вам, нелёгкое это дело! Крючочки смазывались, а кружочки превращались в кляксы…
Печенюга стал играть с Полли в кукушку. При каждом его «ку-ку» у меня вздрагивала рука, и ничего не выходило.
— Ох …! — выругалась я и с тревогой посмотрела на миссис Маквити.
Слава богу, она не слышала, потому что мыла посуду.
— Больше не могу! — застонала я.
— Нет, можешь! Тренируйся!
— А я что делаю? Подержи со мной пакет и покажи ещё раз. Ну пожалуйста.
Печенюга вздохнул, но всё-таки подошел. Обхватил мою руку своими большими ладонями и ловко выдавил глазурь из пакета. Я ему разрешила сделать любую надпись, и вот, что вышло:
У Джеммы ничего не получается
— Ладно, ладно! — воскликнула я, выхватывая у него пакет. — Ну-ка дай я снова попробую.
И стала медленно (все буквы вкривь и вкось) писать:
Печенюга — настоящий друг
Он вдруг улыбнулся, да так и застыл рот до ушей.