Лучший английский ас
Шрифт:
Когда я добрался до спальни, то испытал облегчение. Вскоре мы будем базироваться во Франции, и нам не придется пересекать Ла-Манш, чем мы только и занимались последние 3 года. Мы потеряли много хороших пилотов при вынужденных посадках на воду. Над головой гремела огромная армада тяжелых самолетов. Иногда, в разрывах низких туч, я видел «Ланкастеры», мчащиеся в ночном мраке, чтобы грохотом бомб возвестить о начале вторжения в Европу.
Глава 14.
Нормандия
Нас подняли задолго до рассвета и повезли по затемненному аэродрому в офицерское общежитие Форда для очень раннего завтрака. Мы слышали рев мощных моторов первых групп истребителей, взлетевших, чтобы сменить над Нормандией ночные патрули. Наспех перекусив, мы бросились в кабины «Спитфайров». Я повел 3
С точки зрения пилота погода была вполне удовлетворительной, более хорошей, чем мы ожидали на основании мрачных предсказаний метеорологов. Нижняя граница облачности находилась на высоте 2000 футов, а видимость составляла от 5 до 6 миль. Связавшись с командиром авиакрыла, которое мы должны были сменить, я сообщил, что мы прибыли на линию патрулирования. Он видел вражеские истребители? «Ни одного. Зато зенитный огонь будет очень плотным, если вы залетите хоть на сотню ярдов вглубь суши».
Где-то среди массы снующих внизу кораблей находилось и судно наведения истребителей. Я вызвал офицера управления от Королевских ВВС и спросил, есть ли на его планшете вражеские самолеты. Он ответил, что пока никакой информации о противнике не имеет.
Мы летели параллельно берегу под свинцовым грустным небом. Я держал свои самолеты в 200 или 300 ярдах от берега, чтобы не попадать на прицел вражеским зенитчикам без необходимости. Наша линия патрулирования завершалась у рыбацкой деревеньки Порт-эн-Бессен. Далее на запад, уже вне нашей зоны ответственности, находились два американских участка высадки — «Омаха» и «Юта». Когда мы плавно разворачивались, чтобы двинуться обратно, появилось крыло американских «Тандерболтов». Ситуация мгновенно осложнилась, и несколько мгновений мы настороженно следили друг за другом. В предыдущие месяцы были зафиксированы несколько случаев атак своих же самолетов. Однако сейчас все быстро выяснилось, и мы продолжили полет на восток к Орну. Сейчас практически не оставалось сомнений в том, кто господствует на этом участке нормандского неба. Поэтому впервые за все утро я смог посмотреть вниз, чтобы выяснить, что же там происходит.
Море у самого берега было полно кораблей всех размеров. Крошечные десантные баржи упрямо ползли к берегу, чтобы высадить своих пассажиров в полосе прибоя. Мы видели довольно много перевернувшихся судов и уже позднее узнали, что подводные препятствия, сооруженные немцами, оказались гораздо более опасными, чем предполагалось. Однако немцы не ограничились этим и привязали к стальным балкам множество мин, что сделало заграждения еще более опасными для десантных судов. Крейсера и эсминцы держались мористее. Они маневрировали так, чтобы обстреливать берег всем бортом. Мы видели вспышки выстрелов, когда они вели огонь по целям в глубине немецкой обороны. Следя за обстрелом с моря, я вдруг сообразил, что мы находимся прямо между корабельными орудиями и их целями. Нет сомнений, что снаряды пролетали значительно выше 2000 футов, но я не намеревался менять эту высоту.
Танко-десантные корабли, находящиеся довольно далеко в море, спустили на воду плавающие танки — последнюю нашу новинку. С воздуха было хорошо
В течение дня мы 4 раза пересекали Ла-Манш и ни разу не видели ни малейших признаков Люфтваффе! Из последнего вылета мы вернулись на аэродром уже в сумерках. Нам пришлось еще ждать несколько минут, пока взлетит очередная группа истребителей, отправляющаяся патрулировать над плацдармом. Усталый и голодный, я пошел в столовую ужинать. Там собрались все мои пилоты. Все в этот день летали, а большинство участвовало во всех 4 вылетах. Однако вели они себя тихо. Было ясно, что все страшно разочарованы тем, что самолеты Люфтваффе сегодня не появились, хотя этот день был самым знаменательным в нашей военной истории. Мы готовились к жестоким боям, но развитие событий стало чем-то вроде шока наоборот. Я не мог позволить, чтобы пилоты отправились спать в состоянии апатии и разочарования. Я собрал их, чтобы произнести небольшую зажигательную речь. Хотя мы не сумели повстречаться с противником в бою, этот день стал величайшим триумфом союзной авиации. Мы достигли абсолютного господства в воздухе — цели, к которой стремились последние 3 года. Я посмотрел на свою аудиторию. Сидящие в креслах, стоящие у стен, люди были грязными и небритыми. Они слушали мои высокопарные слова с холодным пренебрежением. Я предпринял новый заход.
«Мы знаем, что эскадрильи Люфтваффе в этом районе не слишком сильны. Последние данные разведки показывают, что у немцев не более 200 истребителей и менее 100 истребителей-бомбардировщиков. Однако они имеют много отличных эскадрилий, которые базируются в Германии. Вы можете смело ставить последний доллар, что вскоре они будут переброшены в Нормандию, если уже не направляются сюда. В самое ближайшее время вы получите ту драку, о которой мечтаете, и даже больше! Не забывайте, что скоро у нас будет собственный аэродром в Нормандии, и тогда мы столкнемся с ними по-настоящему. А теперь перед сном опрокинем по кружечке».
Мы отправились в бар, где каждый высосал по пинте пива, и так завершили этот великий день.
На следующий день произошло несколько мелких стычек с немецкими самолетами, но нам опять не повезло. Мы действовали в рамках заранее составленной жесткой сетки полетов. Поэтому пилотам, которые сбивали немцев, просто повезло — они оказались в нужное время в нужном месте. Насколько я мог судить, если бы проводились обычные рейды истребителей, мы наверняка перехватили бы противника. Но, болтаясь над пляжами, мы имели строжайший запрет покидать район высадки, так как ложная атака самолетов Люфтваффе могла увлечь в сторону наши истребители, оставив без прикрытия массу кораблей у берега.
Наш первый вылет прошел скучно и тихо. Мы провели 40 минут над пляжем, и нас сменило крыло Джорджа Кифера. Джордж кратко переговорил со мной, не изменяя обычной сухой и деловой манере. Он сообщил, что его парни заняли свои места, и мы полетели назад через Ла-Манш. Так как мы работали на той же частоте, то могли слышать их болтовню. Едва мы повернули к Сассексу, как услышали, что Джордж приказывает своим пилотам атаковать дюжину Ju-88, которые выскочили из туч и идут в сторону кораблей. Нам пришлось слушать торжествующие крики пилотов, когда горящие немецкие бомбардировщики посыпались в море. Точно такая же печальная история произошла и во второй половине дня. Как только Джордж принял на себя защиту плацдарма в Нормандии, ему пришлось бросить свои «Спитфайры» на соединение истребителей-бомбардировщиков «Фокке-Вульф». Все это было крайне удручающе. Мы чувствовали, что у нас крадут нашу долю работы. Но я ничего не мог с этим поделать.