Лучший друг големов
Шрифт:
— А там… впрочем, я решилась вас побеспокоить не по этому. Хотя мне, конечно, очень интересно, — Амалия как-то немного жалко улыбнулась: — Я пришла спросить…
Она снова замялась. Совершенно не похоже на уверенную в себе светскую львицу, которую я знал в Удаке. Мое интеллигентское воспитание требовало, чтобы я ее ободрил и поддержал. Здравый смысл подсказывал, что ей от меня чего-то нужно, причем такого, что мне может не понравиться. Полностью сдержать вбитые родителями инстинкты мне не удалось. Я поощряюще улыбнулся.
Графиня-баронесса продолжила:
— Я вижу, что сильно разочаровала вас…
По идее, тут я должен был начать протестовать, но снова сумел ограничиться улыбкой. Теперь без выражения.
Амалия некоторое время
— Мы второй раз с вами встречаемся, и опять я чувствую, что веду себя глупо и неправильно, сама себя загоняю в невыгодную ситуацию, предстаю перед вами в не лучшем свете. Вот сейчас спасти меня могло только чудо, и оно пришло в вашем лице, а я даже не знаю, как с вами говорить… И я вас совершенно не понимаю. О чем, вообще, можно говорить с человеком, который живет уже четыреста лет, все видел, все может, все знает. Чем ему может быть интересна бестолковая девочка, которых он в своей жизни встречал сотнями, если не тысячами…
В голосе и эмоциях были вполне искренние растерянность и даже отчаянье. Или все-таки играет? Наверное, речь свою она продумывала, но как себя со мной вести, действительно, не знает. А мне как на это реагировать? Хранить молчание и загадочно улыбаться, изображая древнего мага? Совершенно не вижу преимуществ в том, что меня принимают за одного из последних императоров погибшей Империи. Впрочем, здесь от меня, боюсь, уже ничего не зависит. Взаимного доверия с местными королями мне уже не достичь. Но быть самозванцем все-таки не хочу. Противно. Очень не люблю врать. Терпеть не могу выдавать себя за кого-то другого. Я есть, какой есть. Неплохой археолог, как маг тоже стою уже немало, а захватывать мир не собираюсь. Так что лучше останусь самим собой. Правда, я из другого мира. И что? Быть иномирянином никак не хуже, чем претендентом на престол. К тому же не вижу, чем мне это может повредить такая откровенность с хозяйкой этого замка. Она уже и так в опале. Так что кричать обо мне на каждом углу она точно не станет, выгоды никакой, а неприятности могут добавиться.
— Простите, Амалия, а почему вы решили, что мне четыреста лет? Вроде я не так плохо выгляжу. Вообще-то мы с вами примерно ровесники, просто я из другого мира, где учебные артефакты Ушедших еще сохранились, и для одаренных нет ни каких ограничений в изучении магии.
Не меньше, чем на минуту моя собеседница зависла в прострации:
— Вы шутите?
— Нет.
— Но ведь перед замком…
— Применил заклинание "кольцо праха" — одно из, так называемого, "небесного оружия". На него моих сил впритык, но хватило. А вот "абсолютный ноль" — замораживающее заклинание из того же списка "Астра видье шастрике" мне пока не потянуть. Но я развиваюсь. Не буду скромничать, судя по всему, потенциал у меня очень неплохой и прогрессирую я довольно быстро. До полноценного сура мне еще далеко, но старшим упсуром артефакты комплексов Ушедших меня признают не просто формально, а по делу.
— То есть вам только двадцать пять лет?
— Уже двадцать шесть.
Опять минутная пауза.
— А вы — человек?
Я даже вздрогнул от такого заявления. Вроде, магов здесь все-таки людьми считают. И сам я себя совершенно точно считаю человеком. Или она имеет в виду полную несовместимость культур в разных мирах?
— Думаю, что все миры, входившие когда-то в Империю Хасти-Набур, заселены именно людьми. Очень возможно, что именно Ушедшие их по своей Империи и расселяли. Наши миры не имели между собой связи сотни лет, так что они, естественно, несколько различаются. В основном, в области научных, технических и культурных достижений. Но не так, чтобы принципиально. По-моему, люди всюду остаются одинаковыми. Кое-что мне здесь казалось странным и непривычным, но основные проблемы возникают не из-за различий условий жизни, а из-за
Амалия меня сосредоточенно слушала, но, по-моему, думала не о том, что я говорю, а о чем-то своем. И лицо у нее при этом постепенно прояснялось, а эмоции от растерянности постепенно смещались в сторону все большей радости:
— Но тогда… все понятно. Похоже, я — полная дура!
Интересно, к каким выводам она пришла? Впрочем, сейчас узнаю. Девушка снова приняла смущенный и даже виноватый вид, хотя в эмоциях я этого совершенно не ощущал. Наоборот, сосредоточенность и немного азарта.
— Скажите, я же вам нравлюсь?
Это что? Предложение объясниться в любви? Не готов. С другой стороны, отрицать очевидное — глупо.
— Вне всякого сомнения.
— Вот! Я же это видела, но… Хотя вы мне тоже с самого начала понравились. Вы же сразу выделялись своей необычностью. Очень вежливый молодой человек, вежливый до трепетности, но при этом с графами и герцогами держится, как с равными. Даже газетчики себе такого не позволяют. За их показной развязностью заискивание только сильнее заметно. А тут всего лишь маг-ученик, не сдавший на первую ступень, то есть — никто. И при этом вы были уверены в себе и своем праве. Ввели моду на физические упражнения и исторические исследования. В общем, стали главным событием этого сезона.
Когда тебя хвалят, это приятно. Амалия явно понимает, что делает, но говорит, похоже, искренне.
— Некоторые считали вас просто забавным авантюристом, но не осаживали, так как вы, действительно, внесли в курортную жизнь разнообразие. Я же сразу заметила, что знаете в магии вы гораздо больше, чем положено магу-ученику. Знаете, сначала я как-то не прониклась. Древний маг. Ну и что? Главное, что человек интересный. Помните, я вам об этом сказала. А потом до меня дошло несоответствие. Ну, не может четырехсотлетний маг так себя вести. Так себя сорокалетние уже не ведут. И я испугалась. Что за игру вы ведете? Стала сторониться. Тут еще отец прислал письмо, что он торопится в Удаку, и чтобы я до его приезда обязательно вас задержала. Вроде, делай, что хочешь, но мне этот маг нужен. Именно такими словами. Раньше он себе такого тона со мной не позволял. Понятно, что в Удаке я не просто отдыхала, но и салон вела, с разными людьми общалась, интересы рода поддерживала. Но это само собой, высшие дворяне все так живут. А тут… Я же не кокотка какая-нибудь, по заказу мужчин соблазнять. Хотя вы мне и были весьма симпатичны.
Тут графиня, противореча своим словам, как-то очень проникновенно на меня посмотрела. Хотя, это я на нее наговариваю. Она так почти всегда разговаривает, насколько я помню. Молчу дальше.
— Не смотрите на меня так осуждающе!
Вроде, и не смотрел.
— Мужчин вокруг меня всегда было много, но я всегда старалась никого особо не выделять. Одно дело легкий флирт, но распущенность я крайне не одобряю. Знаю, мне приписывали много любовников, но, на самом деле ничего такого не было. Только поклонники. Моим, — тут Амалия стыдливо потупилась: — единственным мужчиной был муж, а замужем я была всего две недели.
Ничего себе заявление! Врет? Наверное. Все-таки это не только мужчины — "кобели", у женщин тоже физиологические потребности есть. Хотя серьезных увлечений у нее, похоже, и вправду не было. Общество тут патриархальное, а графиня уже успела вкусить свободы, будучи вдовой, и власть над собой никому вручать не хотела. Но, все-таки:
— А как же, например, барон Кишор? Вы его очень даже выделяли.
— Ужасный тип. Наглый и навязчивый. Я его какое-то время терпела, так как опасалась испортить отношения с сыном министра Варадата, на которого тот почему-то большое влияние имел. И которого вы спасли, прежде чем исчезнуть. Но этот Кишор все границы перешел, буквально ворвался ко мне в номер, и чтобы его оттуда вывести, в конце концов пришлось лакеев звать.