Лучший друг моего парня
Шрифт:
Самым лучшим будет сейчас встать и проскользнуть в ванную, до которой мы вчера всё же добрались едва живые, а затем тихо уйти.
Глубоко вздохнув, трогаю пальцами истерзанные припухшие от варварских поцелуев губы. Если я немного отложу свой побег, никто ведь от этого не умрёт?
Откинув тёмную простыню, веду пальцами по шее, задеваю полушария груди и ноющие соски. Им тоже вчера досталось, а сегодня они уже не прочь испытать что-то подобное ещё раз. И я тоже. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Чему-то новому в своём теле. Крови вчера не было совсем, ужасной боли тоже.
Гейден постарался доставить мне удовольствие и был удивительно внимателен, несмотря на резкость и жадность его движений. В общем, о моей многострадальной девственности осталось лишь напоминание в виде немного саднящего ощущения между ног.
— Дальше, — раздаётся хриплый от сна голос рядом.
Повернув голову, встречаюсь со вспыхнувшим опасными искрами взглядом Мирона. Он проснулся и, приподнявшись на локтях, выглядит ужасно милым, слегка припухшим, растрёпанным и сонным. Уязвимым. Такой Мирон Гейден мне совсем не знаком, и я на секунду дезориентирована и теряюсь.
Это ведь не может быть его брат? Вдруг они меняются местами? Как их отличить? Возможно ли это?
Но Ева вчера быстро выяснила кто из Гейденов перед ней.
Прислушиваюсь к собственному влюблённому сердцу.
— Что — дальше?
— Потрогай себя. Тебе ведь хочется. Не останавливайся.
— Зачем? Может, лучше ты меня? — говорю кокетливо.
Что я творю? Выпрашиваю у Гейдена ещё порцию секса? Он что, за один раз успел меня приручить и сделать своей карманной нимфоманкой?
Факт остаётся фактом. Я его хочу. Мне льстит, как он смотрит, как приветливо топорщится простыня в районе его бёдер и что он не спешит выгнать меня из своей постели. А наоборот, просит устроить для него небольшое шоу.
— Хочу посмотреть, — говорит Мир и стягивает с моих бёдер оставшийся кусок простыни.
И я остаюсь полностью голой в его постели, под горящим и опять голодным взглядом чёрных глаз.
Кожа покрывается мурашками, не от холода, а от пикантности ситуации. Даже щёки начинает печь от несвойственного мне, как вчерашней девственнице, румянца.
Нет, это точно мой Мирон. Только он умеет смотреть так, что все внутренности скручиваются в тугой узел. И только он умеет сделать так, что этот клубок будет распутан с наивысшим наслаждением.
— Так? — произношу, понизив голос, теряя последний стыд.
Очерчиваю подушечками пальцев ореолы и поглаживаю пики ноющих сосков. Кожа пылает от пронизывающего цепкого взгляда. Приходится сжать бёдра и поёрзать на месте от тянущего вязкого ощущения внизу.
— Да.
Сжимаю свою небольшую грудь, сгребая её ладонями. Спина прогибается, а с губ слетает непроизвольный стон. Веки падают, дыхание учащается. Это так пошло и грязно — трогать себя перед кем-то. Новый уровень удовольствия. Я только вчера ступила на первый, а сегодня с легкой руки Гейдена перепрыгиваю сразу через несколько ступеней.
Сгибаю ногу в колене, скользя ступнёй по матрасу. Одну руку оставляю на груди, а второй спускаюсь по животу к лобку. Замедляюсь, поглаживая себя между ног, там, где всё наливается вязкой влагой, ноет
— Мирон… — выдыхаю и распахиваю глаза.
Хнычу, приподнимая бёдра, умоляюще бросая взгляд на Гейдена.
Моё тело мечтает, просит и требует, хочет почувствовать вес его тела на себе. Ощутить эту фантастичную, ни с чем не сравнимую наполненность. Рваные ритмичные движения мужского члена внутри себя.
Он тоже откинул простыню и лёг на спину. Сжимает у основания свой член, медленно двигая по стволу кулаком. Так, словно и не собирается ко мне сегодня прикасаться. Так, словно его устраивает просто смотреть.
— Сама, — говорит твёрдо, а в глазах такая похоть, что пальчики на ногах поджимаются.
Вижу, как хочет, еле сдерживается, и не понимаю, почему не трогает.
— Гейден…
— Сегодня я тебя трахать не буду.
В голове яснеет от догадки, и я убираю руку, принимая вертикальное положение. Немного ведёт от резкого подъёма. И возбуждение всё ещё со мной. Никуда не схлынуло. Но теперь я ощущаю себя глупо и как-то грязно.
Вытираю смазку о бёдра, дёргаю и накидываю на себя простыню, скрывая уязвимую наготу. — Мы что, опять играем? Только ты забыл посвятить меня в новые долбаные правила!
Вскакиваю на ноги, но далеко удрать не получается. Не знаю вообще, на что я рассчитываю в квартире, в которой не ориентируюсь. Гейден валит меня назад на кровать и, перекатившись, наваливается сверху.
— Пусти.
Мы путаемся в ткани, отчаянно борясь. Я пытаюсь выбраться и засадить ему по лицу, отвесив пощечину, он — обездвижить меня. И его попытки успешнее. Мои руки оказываются в захвате чужих пальцев и уже знакомо заведены за голову, придавленные к матрасу. В лёгких чувствуется нехватка кислорода, потому что Мирон распластался на мне всей своей тушей. Прижался голой горячей кожей, окутывая своим запахом и дьявольской энергией, которой мне так сложно сопротивляться.
Я слышу, как его сердце барабанит прямо напротив моего, и пытаюсь отдышаться, сдувая с лица собственные волосы.
— Бешеная Лина. Успокойся, — отплевываясь от моих волос в своей манере «просит» Гейден.
Его бёдра устроились прямо между моих бесстыдно разведенных ног. Он покачивается, вдавливается своей эрекцией прямо в мою влажную промежность и шипит, бессвязно ругаясь, содрогаясь всем телом. На его плечах красуются отметины от моих ногтей, и я секунду раздумываю, не впиться ли в его ключицу зубами, добавив очередное клеймо.
— Я спокойна!
— Оно и видно. Откуда в тебе с утра столько энергии?
— Хочешь поболтать в такой позе, Гейден? — шиплю.
Я всё ещё злая. И не понимаю его. Этот парень умеет мастерски манипулировать людьми, заставляя их делать то, что надо именно ему. А я категорически не хочу входить в число его марионеток. Даже сейчас. Если я отдала ему свою девственность, это не значит, что буду теперь сдаваться ему каждый раз.
Забрасываю ноги ему на спину и прижимаю к себе ещё ближе. Я тоже умею обездвиживать. Горячая головка касается чувствительного клитора, и я непроизвольно выдыхаю стон.