Лучший друг

Князева Мари

Мастер-класс был безумно интересным и увлекательным. Оказалось, что шоколад бывает не только сладким: он может быть и соленым, и острым, и с самыми необыкновенными начинками. Рада, правда, все же осталась приверженцем обычного сладкого молочного шоколада, но она не сказала об этом Руслану, чтобы он не счел ее вкусы мещанскими.

После мастер-класса они отправились в парк Горького, взяли напрокат пару электросамокатов (Руслан оплатил их) и целых два часа рассекали по мощеным дорожкам, почти ни разу не задвоив траекторию. А потом они выпили

кофе с кексами, и молодой человек проводил Раду до самого подъезда. Без преувеличений можно было назвать этот день самым счастливым в ее жизни. Конечно, она была бы еще чуточку счастливее, если бы Руслан поцеловал ее на прощание, но Рада и так сочла судьбу слишком щедрой к ней.

Вернувшись в квартиру Федотовых, она еще долго пребывала в задумчиво-мечтательном состоянии и потому не сразу уразумела, о чем разговаривают ее родители, но папино явно нервное состояние подало сигнал тревоги, и Раде пришлось вернуться в реальность.

– Мне просто не верится, Свет, что это происходит на самом деле, – качал головой папа, меряя комнату шагами со скрещенными на груди руками.

– Да ничего особенного, – пожала плечами мама. – Ты был далеко, маму не навещал, а она тут была…

– Ты думаешь, она за ней ухаживала? Как бы не так! Она мать сдала в дом престарелых, а в ее квартиру заселила своего сына, и теперь делает вид, что она такая заботливая дочь…

– Не забывай, что твоя мать и в самом деле ее удочерила, так что с юридической точки зрения…

– Да при чем тут юридическая точка зрения? – взорвался папа. – Я тебе про человеческую говорю! Никакого отношения эта Жанна к этой квартире не имеет. Когда мать вышла за ее отца, эта квартира была ее!

– Ты же знаешь, Мить, – успокаивала его мама, – что такие тонкие моральные рассуждения не играют большой роли, если речь идет о столичных квадратных метрах…

– Ладно, черт с ними, – продолжал кипятиться папа. – Пусть так, пусть юридически она законная дочь, ну давайте делить на троих, но с какой стати они собираются меня отодвинуть? Уж кто-кто, а я имею полное право на эту квартиру, это вообще-то мой отец ее заработал…

Мама тяжело вздохнула:

– Митя, а может все-таки домой? Жили же мы как-то без этих денег…

– Черта с два! – выругался отец. – Не дождутся!

– Вот как московская недвижимость портит даже почти святых людей, – грустно улыбнулась мама.

– Да при чем тут это? – отмахнулся папа. – У меня дети, для нас эти деньги совсем не лишние. И я имею на них полное право!

Так Рада узнала, что папина сводная сестра подала в суд, чтобы его лишили наследства, и потому их пребывание в Москве затягивалось. Это не могло не радовать ее, несмотря на расстройство родителей. Еще несколько дней она гуляла с мамой по столице: они посетили музей космонавтики, огромный роскошный планетарий, океанариум и музей живой природы, библиотеку имени Ленина. А потом Руслан опять позвонил ей…

***

Руслан часто вспоминал Раду, но не думал о ней подолгу.

Она, конечно, нравилась ему: хорошенькая, тоненькая девочка, тем не менее, уже вполне оформленная и совершеннолетняя. Больше всего ему импонировали ее неопытность, невинность, детская непосредственность и восторженность. Ей нравилось абсолютно все, все ее вдохновляло и впечатляло – Руслан уже давно этому разучился. Наверное, поэтому и сама она его не впечатляла. Но в то же время его тянуло к ней, он как будто немного заражался ее энтузиазмом в отношении к жизни, когда она была рядом. Поэтому он пригласил ее еще на одно свидание и даже решил рассказать ей всю правду.

Сначала они сходили на выставку современного искусства – как и следовало ожидать, большая часть произведений Раде не понравилась, хотя она тщательно это скрывала – так же наивно, как неприязнь к столичным шоколадным изыскам. Руслан без конца внутренне потешался над ее боязнью показаться провинциалкой, потому что видел в этом глобальную тенденцию, только столичный бомонд скрывал свое мещанство намного виртуознее.

А потом он повел Раду на свою любимую смотровую площадку на крыше "Триумф Паласа", где у него работал знакомый консьерж. Погода, как нарочно, стояла великолепная: ясная, солнечная, безветренная. Москва лежала перед ними, как на ладони, и они стояли на этой крыше вдвоем, а вокруг разливался такой покой…

Рада сделала несколько фотографий на телефон.

– Бросай это дело, – усмехнулся Руслан. – Таких фоток в интернете – как грязи.

– Ты прав, – смущенно потупилась Рада. – Просто эти будут мои… знаешь, на память об этой поездке… А можно, я тебя сфотографирую?

– Валяй.

Потом они сделали селфи вдвоем, и прижавшись к девушке, чтобы поместиться в кадре, Руслан почувствовал, как отчаянно бьется ее маленькое сердечко. Его захватила нежность к ней и раскаяние.

– Знаешь, я… недавно расстался с девушкой, – выдохнул он.

Рада посмотрела на него очень внимательно и сочувственно.

– Она уехала в Англию учиться на год.

Рада долго молчала, а потом заставила себя улыбнуться и сказала:

– Вы не расстались, просто год вам придется пробыть на расстоянии…

Руслан попытался представить Эвелину, грустящую в одиночестве у окна с видом на Вестминстерское аббатство, и усмехнулся этой мысли.

– Она не станет хранить мне верность там, – откровенно признался он.

Рада хотела что-то ответить, но промолчала.

– Она уехала месяц назад, – продолжил тем временем Руслан, – и я ужасно тосковал… какое-то время я даже думал, что больше ни с кем не сойдусь… но… – он подошел вплотную к Раде, протянул руку и заправил темно-русую прядь за маленькое ушко. Девушка на секунду прикрыла глаза и судорожно вздохнула. Руслан наклонился к ней и осторожно поцеловал в губы. Рада вся дрожала и вела себя так несмело, что у него закралось сомнение…

– Ты раньше целовалась? – спросил он с улыбкой.

Конец ознакомительного фрагмента.