Лучший друг
Шрифт:
Я провернула в руках опустевший бокал, судорожно вздохнула и со стоном накрыла все свое лицо гигантской черной шляпой. Мне хотелось спрятаться. Или хотя бы переодеться.
– А что за упадническое настроение? Думала, я не приду? – сказал кто-то тихо над моим ухом и коснулся обнаженных плеч.
Я подпрыгнула на стуле так, что поля шляпы самопроизвольно взлетели, а по моему телу стали маршировать раззадорившиеся мурашки.
Кирилл опустился на стул рядом и широко улыбнулся.
– Прости, что опоздал. Долго ждал такси, – он вглядывался в мое лицо, на котором еще ярче проступила нервозность, но синеватая бледность все
Кирилл продолжал улыбаться, явно пряча волнение. Это немного придавало мне сил, но раскрыть рот хотя бы для элементарного приветствия я не могла. На моих плечах все еще блуждало призрачное тепло от его прикосновения, и внутренности медленно сводило точно судорогой.
– Алина, привет! – Кира наклонился ко мне и взял за руку. Я усилием заставила себя заговорить.
– Привет… – вымолвила я сухими губами, сжимая его пальцы в своих. – Прости, я сегодня не в себе.
– Мне нравится, как ты выглядишь не в себе, – улыбнулся Кир еще шире. – Расскажешь мне за ужином, что тебя смущает, хорошо?
Он встал и потянул меня за руку, увлекая за собой. Я безропотно поддалась, и мы проследовали вдоль шумной набережной на наше первое свидание.
***
– Итак, что ты хочешь? Выбирай! – спросил меня Кир, указывая взглядом на меню.
Мы сидели на веранде прямо под крышей ресторана и были единственными посетителями этой видовой площадки. Ветер с моря качал над нашими головами светящиеся фонарики и окутывал запахом соли. Над водой ярким цветом пламени вырисовывался закат.
Вечер был теплым для октябрьского Крыма, но я все равно завернулась в вязаный плед, предложенный официантом, и усадила свою шляпу на соседний стул. Мои пальцы взялись накручивать бахрому пряжи, а глаза не могли оторваться от Кира. Он же рассказывал о том, что нам стоит попробовать из морепродуктов.
– Здесь есть отличные черноморские мидии, крымские устрицы, которых выращивают в поселке Кацивели, а еще рапаны и довольно необычная и даже жутковатая анадара. Из рыбы – кефаль, ставридка, балаклавская барабулька. А еще катран. Это такая мини-акула, ты знала? – он тараторил и довольно улыбался, поглядывая на меня то и дело из-за книжки-меню.
Я смотрела, как ветер треплет его волосы, как появляется морщинка между бровей, когда он читает мелкий шрифт в меню, как непроизвольно трет заживающую татуировку большим пальцем руки, как поправляет воротник нежно–голубой рубашки. Ветер то и дело доносил до меня аромат его парфюма. Этот запах смешивался с соленым воздухом, обнимал и укутывал в тепло, запускал мурашки маршировать по рукам, ногам, спине, пьянил своей напористостью и тонкой горчинкой.
В моем горле застряло волнение. Я не могла говорить. Не могла говорить рядом с Кириллом, хотя вчера была более настроена на беседу. Будто бы осознание, что у нас с ним официальное свидание, накладывало некую ответственность. Будто бы я погружалась в нечто серьезное, что требует полной отдачи. А отдаваться я не умела, не хотела и забыла, как. Все это вызывало во мне смешанные чувства: и возмущение, и трепет, и неуверенную улыбку, и страх, и пламенный румянец, который теперь снова пунцовел на моих щеках.
– Алина, привет! – Кирилл протянул руку через весь стол и накрыл мою кисть своей. Его пальцы были сухими, теплыми, мягкими. Точно я коснулась горячего
– Привет, – тихо ответила я, улыбаясь шире пересохшими губами. – Прости, я никак не могу прийти в себя. Со мной такое обычно не случается.
Я опустила взгляд, рассматривая, как пальцы Кирилла медленно создают невидимые рисунки на моем запястье, запуская эмоциональный огонь и прокладывая для него путь к хрупкому девичьему сердцу.
Кир помолчал некоторое время, а после снова спросил.
– Помнишь, ты хотела все обо мне узнать? – Кир мягко улыбнулся. Я кивнула и сжала его руку. – Тогда прошу тебя сделать заказ, а после будешь только слушать.
– Еще я могу кивать, – усмехнулась я и немного расслабилась. Мне понравилось, что для Кирилла не стало проблемой мое странное настроение, хотя лично я бы в таком случае сочла себя полнейшей идиоткой.
К нам подоспел официант. Я заказала мидии в сливочном соусе, стейк катрана и, вопреки правилам, красное сухое вино вместо белого. К тому же, мне предложили то самое, наивкуснейшее, которое я теперь решила покупать везде, где только можно.
Кирилл начал свой рассказ с воспоминаний о детстве и сразу же меня удивил. Оказалось, что он родился здесь, в Крыму, в самом маленьком городе полуострова – Алупке.
В моем представлении, да и по опыту, жители Крыма всегда характеризовались как невероятно говорливые, громкие, эмоциональные люди, способные рассмешить, заболтать и озадачить одновременно. От них веяло солнцем, смехом, засушливыми степями и ленивыми вечерами в гамаке под раскидистым деревом.
Кира же был не такой. Он ассоциировался у меня с вечерним мегаполисом, где жизнь хоть немного и замедлялась, но все равно продолжала пульсировать точно сердце в груди спящего бетонного великана. Кир притягивал к себе ненавязчивой уверенностью, деловитой усмешкой и поэтичной грустью вечно устремленного к мечтам человека. Он не казался мне легкомысленным, но был простым и легким на подъем. В его глазах все время сквозило время, в бликах на влажной, зеленой радужке читались мысли о прошлом, настоящем, будущем. Было в Кире что-то загадочное, таинственное, но при этом очень родное, свойское, понятное. Он внушал мне спокойствие. Рядом с ним хотелось притормозить и никуда не бежать. Хотелось чувствовать все, что накатывало бурной волной, здесь и сейчас – в том моменте, в котором мы и находились. Без планов и расчетов.
– Удивительно. Ты не похож на крымчанина, – сказала я тихо, задумчиво рассматривая четкий профиль Кира. Он смотрел на темнеющую морскую воду, подсвечиваемую закатом.
– Просто я давно уже живу в Москве, – пояснил Кир. – Мои родители были рады от меня избавиться. Это, конечно, шутка, но, как говорится, в каждой шутке…, – он мягко засмеялся. – Я был тот еще бунтарь. Странно, как такой непокладистый сын мог получиться у матери–учительницы математики и отца–дирижера симфонического оркестра. Да… Все шишки, приключения и скандалы были мои. Однажды я с друзьями даже уплыл в море на плоту. Ух, что бы с нами было, если бы не местные рыбаки. Когда нашу скудную посудину разнесло волнами, они на катере доставили нас на берег и сдали родителям. Помню, после того случая я не гулял целый месяц. А однажды…