Лучший гарпунщик (Ветер над островами - авторская редакция)
Шрифт:
Подвеска винтовки на груди оказалась удобной для верховой езды, но вот стрельнуть в кого-то на ходу я бы точно не смог. Самым большим моим достижением в кавалерийском искусстве было умение не свалиться с седла в дорожную грязь. Для того чтобы это получалось у меня лучше, Вера вела лошадей шагом, лишь иногда переводя их на легкую рысь — исключительно с целью тренировки меня, неуча. Но, несмотря на все эти мучения, я для себя сформулировал главный постулат: «Езда верхом лучше пешего похода». Да и темп движения заметно ускорился.
Разницу между автомобилем и конем я всерьез ощутил к вечеру,
В довершение всего коней стреножили, чему тоже пришлось учиться, и пустили пастись. А я с винтовкой присел на камне, накинув на себя одеяло, и принял обязанности часового в первую смену. Предложение развести костер было отвергнуто с ходу — свет должен был приманить к нам всех ночных насекомых с округи, из которых как минимум половина были кровососущими.
Впрочем, и без костра их хватало. Комариный писк доминировал над всеми прочими звуками, и мои руки колотили меня же по лицу просто с пугающей регулярностью. Единственной радостной мыслью была та, что днем кровососов было куда меньше. И лишь к тому моменту, когда моя смена караулить почти закончилась, я вспомнил, что видел у себя в ранце… Так и есть. Покопавшись в нем, я вытащил хитрой формы марлевую сетку с кольцом, которая надевалась сверху на шляпу и превращалась в отличный накомарник. Надел, покрутил головой — и обратно снял. И так темно вокруг, а в накомарнике вообще ничего не видно.
Потом разбудил Веру и посадил ее в караул на двухчасовую смену. Кстати, у девочки были карманные часы, разумеется, золотые и с дарственной надписью, но вполне в духе наших антикварных — луковицей. И течение времени вполне соответствовало нашему, да и все прочее было одинаковым — минуты, часы, сутки… А если вспомнить миллиметры на пулелейках, то это тоже давало пищу для размышлений. Кстати, во времена рычажных «винчестеров» были футы с дюймами или вершки с аршинами, в зависимости от страны, но никак не метрическая система. Но все эти сведения мне вообще не помогали, а скорее, даже путали еще больше. Где я?
Свои наручные часы я тоже переместил в карман и прикрепил на кожаный шнурок, решив не смущать местных более чем странным видом современных «Бланпа». Пусть они тоже механические, но явно не кустарей работа. Зачем вызывать лишние вопросы? Их, как я чувствую, и так много услышать предстоит, потому что в этом мире я как младенец.
О чем я думал эти два часа своей первой смены? О том, какие из моих умений могут пригодиться здесь, и пришел к выводу, что если все то, что я видел и услышал от своей спутницы, правда, то полезной может оказаться лишь часть моих военных знаний. И все. А все остальное, что я знал и умел, начинает превращаться в бесполезный хлам. Вот тебе «цена прогресса». Все, что остается полезным, —
Перед самым концом моей первой смены какая-то тварь повадилась рычать в зарослях, отчего кони занервничали, начали фыркать и вообще всячески беспокоиться. Я насторожился, но звук не приближался. И не удалялся.
— Кто это? — спросил я, когда мне удалось разбудить Веру.
— Это? — Она прислушалась. — Лесной кот. Он не нападет, так он самку зовет. А охотится он всегда молча.
— Для человека опасен? — уточнил я.
— Если решит напасть, то убьет, — кивнула девочка. — Он большой и очень быстрый. Но специально не охотится: человек для него слишком большой, сразу не съешь.
— Можно недоедать, — хмыкнул я. — Так, посмаковать чуток — да и хватит.
— На падаль придут другие твари, которые будут мешать ему на его участке. И распугают всю добычу. Лесной кот — умный зверь, он убивает столько, сколько ему надо для еды.
— А ты откуда все знаешь? — спросил я. — Ты в этих краях в который раз?
— Второй, — вздохнула Вера. — Но с нами всегда проводник ходил Яков, из Новой Фактории, он все рассказывал. Он уже старый был, в этих краях каждую тропку знал. Его тоже негры убили, самым первым из всех. Он рядом со мной шел, а я в фургоне сидела. Потом был выстрел, и он упал, а затем уже напали на всех.
Она заметно погрустнела и вроде всхлипнула. Я сделал вид, что не заметил, и начал укладываться спать, наказав ей на посту не уснуть, на что она кивнула с самым серьезным видом.
Отключился я сразу и спал без снов. А проснулся с первыми лучами рассвета, от птичьего концерта. И обнаружил Веру мирно дремлющей, завернувшись в одеяло. Та-а-ак… Дочь купеческая…
Я протянул руку и откинул одеяло с ее бедра. Потом аккуратно расстегнул клапан кобуры, а затем вытащил оттуда «уэбли», положив себе за спину. После отстегнул у нее с пояса ножны с ножом и вытащил из чехла мачете, присовокупив все к револьверу. Затем заорал:
— Негры!
Второй раз кричать не потребовалось. Девчонка подлетела так, что чуть не скатилась с камня, последовательно схватилась за все наличное оружие — и не нашла ничего. На лице у нее отразилось сначала отчаяние, а затем недоумение, когда она обнаружила меня сидящим рядом и ехидно ухмыляющимся.
— Что, нет оружия? — сочувственно осведомился я у нее.
— Н-нет… — немного неуверенно сказала она.
— Ты что делать должна была, когда я спать ложился?
— Сидеть два часа, а потом тебя будить, — четко ответила она.
— А насчет того, чтобы ты легла спать, разговор был? — поинтересовался я.
— А я и не ложилась. Мне прохладно было, и я завернулась в одеяло, — вздохнула она. — А потом заснулось как-то.
— Заснулось?
— Ага, — кивнула она. — Даже не помню как.
Ну ладно, все хорошо, что хорошо кончается, зато выспался. Но это я знаю для себя самого. А ей бы надо совсем другие правила внушить.
— За сон на посту там, где война, часового могут казнить, — сказал я, благо не проверишь. — Если бы пришли негры, то нас бы во сне просто связали и уже гнали на продажу. Ты это понимаешь?