Лучший исторический детектив

Цветкова Ирина

Помолчав, Лиля добавила:

— Я ведь знала Мещеряковых уже в преклонном возрасте, а кем они были в молодости, чем занимались — совсем не знаю. Мне надо всё расследовать.

— Чем же тут можно разбить стену? — словно не слыша её, проговорил дворецкий.

— Не знаю. Ты мужчина, тебе лучше знать, как это делается. Одним словом, пролом стены остаётся на тебе, а я займусь архивом Мещеряковых. Надеюсь, в его кабинете остались какие-нибудь документы и фотографии.

— Ты хоть скажи, где ломать-то? Где ты запомнила эту дверь?

— Мне кажется, как раз за этим книжным шкафом. Но на сегодня хватит тайн, пора спать. Уже глубокая ночь. Гаси свет, пошли по комнатам.

Стоя у окна в тёмной спальне, Лиля не торопилась

ложиться. В её комнату падал свет от уличного фонаря. Она ещё помнила те времена, когда по улицам города жители расхаживали с фонарями в руках. Но прогресс неумолимо идёт вперёд — и теперь город освещался керосиновыми лампами, которые возвышались на десятифутовых [3] столбах. С наступлением темноты специальный ламповщик ходил с лёгкой лестницей и зажигал уличные фонари. Да, человеку, пожившему в Европе, наверное, скучно будет в Херсоне, если только он не родился здесь. Что-то щемящее, родное было в этом доме, в этой улице, в этом фонаре у дома. Лиля не собиралась здесь жить, она вернулась сюда лишь для того, чтобы претворить в жизнь свои планы, в которых её город был лишь стартовой площадкой. Она прекрасно это сознавала и боялась нахлынувших на неё чувств. Только бы не пойти у них на поводу! Только бы не поддаться сентиментальности, не раскиснуть, не остановиться на полпути! Нет, Лиля не остановится, но… Но так хочется вечность стоять у окна, смотреть на мерцание керосинового пламени и никуда не спешить, не строить планов, забыть обо всём… Нет, нет, нет, прочь все мысли, уводящие в сторону, прочь сентиментальность, всё прочь, должно быть только одно, главное — та цель, которая впереди светит неясным светом, которая недостижима и которая обязательно должна быть покорена!

3

Примерно 3 метра.

После утреннего чая Лиля просматривала газету. Это была местная херсонская газета «Юг», когда-то её выписывали Мещеряковы, вслух читали, обсуждали статьи, но Лиля тогда не интересовалась прессой. Она помнила, что старики Мещеряковы оживлённо обсуждали новости из газеты, чем-то возмущались, чему-то радовались, но она никогда не участвовала в этих разговорах. В Херсоне выходили и другие газеты: «Копейка», «Родной край» и прочие, но в память о детстве и о родителях она решила выписать «Юг». Чем живёт город сегодня?

«Контора газеты «Юг» вторично доводит до сведения публики, что Александр Павлович Позен лишён ею доверия по приёму подписки и объявлений». — «Это что же надо натворить такое, чтобы о тебе так напечатали в газете?» — подумала Лиля.

«Городской театр в воскресенье 3 ноября труппою русских драматических артистов под дирекцией М.И.Каширина представлено будет в первый раз на здешней сцене:

1. В новой семье. Драма в четыре части, соч. Вл. Александрова.

2. Тайна женщины. Водевиль в одном действии с пением.

Участвуют: г-жа Шуваловская, г.г. Никитин-Фабианский, Орлов и Ратмиров.

Начало ровно в 8 часов вечера.

Касса открыта с 11 часов утра до 2, и с 5 до 8 часов вечера».

«Надо сходить в театр. Конечно, после Ла-Скала и Гранд-Опера это, может быть, не совсем…»

«В Алешках подписка и объявления для газеты «Юг» принимаются у Григория Васильевича Бражникова, служащего в земской управе». — Прекрасное название — Алешки, городок на другой стороне Днепра напротив Херсона. Надо бы там хоть раз побывать. Лиля много слышала об Алешках, у них даже девочка в классе была родом оттуда.

«Нужны мальчики в Главную контору газеты «Юг» на определённое жалованье».

«Нужна кухарка. Адрес в конторе газеты «Юг».

«Девушка из приличной семьи ищет работу гувернантки с проживанием. Адрес в конторе газеты «Юг».

Так, ладно, займёмся делами, сказала себе Лиля, решительно

отложив газету.

— Дворецкий, ты должен пойти в Общественную библиотеку на Старообрядовой площади. Возьми газеты того года, тех дней, когда мои родители… те, настоящие, Королевичи, появились вместе со мной в Херсоне. Проследи, может, хроника происшествий, или полицейская, или ещё где-нибудь есть упоминание об этом случае. Тебе же лучше известно, когда и как это происходило.

У Лили была задача двойной сложности. Имея, в отличие от других людей, две пары родителей и ни от кого из них не думая отрекаться, она искала следы тех и других. Мещеряковых она надеялась открыть для себя через таинственную дверь в кабинете. А Королевичи, которых она совсем не помнила, вообще не оставили никаких следов. Исчезли бесследно. Когда Лиля во французских и швейцарских банках предъявила свои права, ей дали доступ к её счетам, открытым родителями на её имя, а также признали её законной наследницей родительских счетов. Но без документального подтверждения их смерти банкиры отказывались переоформлять счета на её имя, а тем более выдавать наличность. Поэтому Лиле нужно было обязательно найти их следы, чтобы предъявить в банки свидетельства о смерти. А может… Может, они живы? Но, судя по тому, что они ни разу не обращались в банки за эти годы, скорее всего, они где-то сгинули. И всё же надежда есть. Ведь никто никогда не сообщал об их смерти, никто не видел их мёртвыми.

Лиза собиралась на рынок за покупками.

— Лиза, ты на какой рынок идёшь?

— Я иду на Ленивый рынок в Обжорный ряд.

Память сразу же воскресила здание в восточном стиле, называемое шопой. Ленивый рынок находился на Греческой площади между Успенским собором и Городским собранием. Там, в шопе, продажа была немного культурнее, чем на Троицкой ярмарке на Привозе у Свято-Духовской церкви, где торговля шла под открытым небом и стоял немыслимый ор: продавцы вовсю расхваливали свой товар, грузчики ругались, покупатели торговались, дети ревели, лошади в повозках ржали и взбрыкивали… Нечто подобное было и на Рыбном рынке, что на Канатной площади: торговки наперебой хвалили свой товар, в общем крике невозможно было что-либо разобрать. Сама Лиля никогда не ходила на рынок за продуктами, но не раз приходилось проходить или проезжать мимо и наблюдать эти сцены.

— Лиза, если там, на Ленивом рынке, есть лавка жестянщика, купи замок. Самый лучший, самый дорогой.

— Самые дорогие можно купить только в доме Скарлатто. Тогда я пойду на Привоз, там всё рядом.

Знакомые с детства названия возвращались в её жизнь. Молдавский купец Скарлатто был самым богатым купцом в Херсоне. Он построил дом на целый квартал, окна которого выходили на все четыре стороны света. Дом, построенный в эклектичном стиле с некоторыми чертами барокко, размещался между тремя улицами: Ганнибаловской, Витовской, Воронцовской и Торговым переулком. Помещения в доме сдавались под магазины, гостиницы, склады, а также в нём оказывались бытовые услуги для херсонцев.

— Да, Лиза, сходи, пожалуй, туда. И не забудь подать милостыню нищим.

Лиля пошла в кабинет Мещерякова. Она не была вполне уверена, что его архив сохранился, ведь столько лет дом стоял без хозяев… без хозяйки, были одни слуги, они вполне могли распотрошить содержимое ящиков письменного стола. Хотя обучена грамоте была лишь Лизавета, но документы могли взять не для чтения, а просто на растопку печи. А ведь, кстати, печь тоже надо проверить, нет ли там каких тайников.

Ящички письменного стола были аккуратно заперты на ключ, где сами ключи — неизвестно. Лиля едва не сломала ногти, пытаясь всё же выдвинуть ящики письменного стола, но — тщетно. Они не поддавались. Лиля с сожалением оставила эти попытки. Неужели придётся портить этот прекрасный письменный стол с массивными, украшенными искусной резьбой ножками и филигранной резьбой по дереву на ящичках и других гранях стола.