Лучший колдун короля

Мишарина Галина

— На Мортиса однажды напала штора, а я сам лично видел, как прямо в гостиной возникла туча, и начался дождь.

— Не увидишь — не поверишь! — отозвалась я с улыбкой.

— Вот никто и не верит, — кивнул мужчина. — В призраков — пожалуйста, но уж точно не в танцующие мётлы и хрустальные бокалы, начавшие концерт посреди ночи. Они к тому же любят неожиданно лопаться, поэтому серванты и шкафы лучше запирать.

— А замки не имеют привычки ломаться?

— Бывает, — улыбнулся он. — Что, приберёмся?

Я прикусила губы, глядя на валяющиеся на ковре комбинации.

— Я, наверное,

сама.

Кайрн приподнял бровь.

— А если они снова оживут? Не смущайся. Помнится, мне Мортис помогал нижние штаны на лестнице собирать — вот это стыдно было!

Я решилась и кивнула, уточнив только:

— Ты расставь, пожалуйста, обувь, и платья повесь. Остальное я сама соберу.

— Ладно, — сказал Кайрн, и в глазах его плясали весёлые искры.

Он протянул мне комбинацию, я отдала ему сапоги. Уборка заняла в итоге не больше десяти минут, и только по завершении я осознала, в каком виде перед правителем разгуливаю. Халат-то на мне был, но распахнутый и без пояса, волосы растрепались, а из кармана свисал дорогой расшитый чулок. Он будто показывал мне язык, усмехаясь, и я поспешила убрать его в ящик и застегнуть внутреннюю пуговку. Кайрн и сам прибежал полураздетый, в ночной рубашке и нижних штанах, и теперь расстилал как ни в чём ни бывало постель.

— Справедливости ради хочу заметить, — сказал он в ответ на мой взгляд, — что здесь поместится четверо. Не переживай, я буду смирным. Но, если уж летать на кровати — то вместе!

Я не сдержала смеха.

— Да, лучше мне одной такое не пробовать.

Подошла к постели, поправила подушку, и залезла под одеяло, не снимая халат. Кайрн тоже лёг, повернувшись ко мне лицом.

— Тебе так будет удобно? — спросил он.

Я развязала торопливо затянутый бант, повесила халат в изголовье, и тоже повернулась к мужчине лицом.

— Волнуешься, — заметил он. — Не стоит, это ведь не наша брачная ночь.

В горле пересохло.

— Просто я никогда ни с кем не лежала рядом. И спала всегда одна.

Он протянул мне руку, и я привычно стиснула широкую ладонь. Мгновенно родилось желание, от которого внутри разлился медовый жар. Если бы он сейчас поцеловал меня… Но не в лоб и не в щёку — в губы, как это делают только супруги… Пусть мы и не были ими пока.

Кайрн приподнялся и накрыл коблу с большим грибом, не отпуская моей руки. При этом мужчина оказался прямо надо мной, навис густым сумраком, и, когда свет гриба затих, мужчина не вернулся сразу на своё место.

— Ты читаешь мои мысли? — сглотнула я, когда он склонился ниже.

— Я знаю твои чувства.

Я лихорадочно пыталась сообразить, каким образом следует отвечать на его прикосновения. Губы приоткрыть или сомкнуть, дыхание задержать? Кайрн щекотно коснулся моей щеки, как будто давая привыкнуть к своей теплоте и лёгкой колючести, а потом накрыл мои губы своими. Прикосновение было не мгновенным, но коротким, очень ласковым и спокойным.

— Добрых снов, — сказал он, вернувшись на свою подушку.

— И тебе! — отозвалась я, понимая, что сердце ещё долго не затихнет.

Если уж такой трепетный поцелуй смутил все мои чувства, что будет, когда Кайрн поцелует меня по-настоящему жарко? Засыпая рядом с ним, я погрузилась

в яркие грёзы, позволяя себе желать всё то, что прежде было под запретом, и радуясь грядущему.

Ночью меня разбудил какой-то шелест, и в темноте почудилось, будто бродит по спальне покинувшее гардеробную платье. Я долго таращилась в темноту, не решаясь убрать с гриба полотенце, ведь вместо платья это могла быть и любая другая вещь или призрак. Потом я вспомнила, что рядом спит Кайрн, и всё-таки открыла светильник, чтобы увидеть, как танцует на ветру портьера. Отсветы молнии делали её похожей на невесту с длинной фатой, что выглядело одновременно красиво и страшно.

— Что случилось? — пробормотал мужчина, не открывая глаз.

— Опять гроза пришла.

— Главное, что не в дом. Спи.

Он ухватил меня за руку и притянул к себе, по-хозяйски крепко обнимая сзади. Было не то чтобы неудобно, но непривычно, и я завозилась.

— Солнышко, это не самая хорошая идея. Особенно ранним утром, — проворчал Кайрн.

Я хотела было спросить, почему, но потом и сама почувствовала, как напряжено его тело. И самое прочное напряжение ощущалось чуть ниже моей поясницы. А мужчина ещё и поцеловал меня в затылок, уткнулся в ворох волос носом.

— Ещё слишком рано, Ива. Для всего. К тому же я ведь дал тебе обещание.

Внутри меня был дождь, сердце вздрагивало в ритме грома. Прежде я убеждала себя, что такие объятья не несут в себе ничего особенного, но какими же восхитительными они оказались! Меня клонило в сон, и было уже наплевать, что ещё будет бродить по комнате. Я тихонько прижалась к Кайрону спиной, и вскоре снова уснула, купаясь в грёзах, словно в озере из сладкого молока.

А разбудила нас не в меру наглая птица, вопящая где-то под крышей. Наверняка это был рыжий воробей, не поделивший что-то с сородичем, а, может, чиркун — мелочь с красным клювом, способная своим верещанием свести с ума даже покойника. Я сладко зевнула, и, чувствуя, как давит на грудь лежащая поверх одеяла рука Кайрона, разлепила веки.

— Боги иных миров!..

— Что? — отозвался мужчина.

— У нас в комнате хвост радуги!

Это было зрелище, достойное памяти любого. Радуга и правда проникла в спальню, а, вернее сказать, в неё шагнула. Полупрозрачные цветные переливы приземлились как раз на ковёр, и, плавно выгибаясь, устремлялись в приоткрытое окно.

— Красота какая! — выдохнула я.

Кайрн тоже приподнялся.

— Хм, чудно. А ты знаешь, что у нас радуга является благословением для тех, кто хочет завести ребёнка?

— Нет. На Побережье её считают знаком доброй магии, ни на что конкретное не указывающим.

Мужчина весело сощурился.

— Значит, и мы будем считать таковым. Как спалось?

— Хорошо и тепло, — отозвалась я. — Ты тихо дышишь, а храп Мортиса порой можно было и через три стены услышать.

— Значит, тишина для тебя — главное? — улыбнулся он.

— Нет. Я на самом деле могу спать в любых условиях, но сегодня было, несмотря на возможное безумие, так мирно. — Я посмотрела на него и решилась: — Думаю, дело в том, что никто меня прежде так не обнимал. Это оказалось чудесно до мурашек. Даже лучше, чем комнатная радуга…