Лучший мир

Миллер Сана

Ну же, Леська, всего лишь стук в дверь. Давай, ты справишься. С отвращением при виде Михаила Валентиновича же как-то справляешься уже полтора года…

– Войдите, – раздалось из кабинета прежде, чем я занесла кулак.

Я сделала умиротворённое лицо, открыла дверь и шагнула внутрь.

Кабинет Михаила Валентиновича – это отдельный мир внутри нашего небольшого офиса. Кажется, что входишь в неподвижную картинку, где нет времени и ничего не происходит. Вещи всегда лежат на одних тех же местах, створка окна всегда откинута на одну и ту же ширину, а в мусорной

корзине всегда примерно одинаковая гора бумажек. Даже воздух здесь будто застыл.

– Явились?

Вместо ответа я привычно присела, не дожидаясь приглашения, и через стол протянула ему документы, смотря прямо в буравящие меня тёмные глаза на загорелом лице. Опять по курортам разъезжал на папочкины деньги, щегол. Начальник грубо выхватил стопку из моих рук, пробежался глазами по первой странице и тут же отправил её в мусорную корзину.

– Это не то, что я просил.

«Ты нормальный? Я вчера на два часа задержалась, чтобы успеть это подготовить, а ты выбросил, не посмотрев! Я тебе это ведро сейчас на голову надену!!!» – бегущими строками проносилось в моей голове, пока я провожала взглядом путь плодов своего труда до корзины.

– И что, собственно, не так? – невозмутимо спросила я, стараясь и бровью не вести. Так повелось с первого дня. Перед этим козлом ни в коем случае нельзя давать слабину, иначе будет доводить до слёз каждый день. Проверено на печальном опыте Кати и нескольких других девочек из отдела.

– Всё не так. Перечитайте моё письмо с указаниями ещё раз, и чтобы завтра к девяти всё было у меня на столе.

– Хорошо.

– И да. Ещё раз увижу, что ваши обеды затягиваются – будете уволены. По статье.

– Я вас поняла, – мои ладони под массивным столом из дорогого дерева непроизвольно сжались в кулаки. Я представила, как беру Михаила Валентиновича за шиворот и со всего размаху прикладываю лбом об стол. От этой мысли полегчало. С какой стати он вообще Валентинович? Говнюк лет на пять меня старше максимум, а ещё туда же. Заигравшийся папенькин сынок.

– Надеюсь. Вы не забыли проснуться сегодня?

– Что? – моргнула я.

– Идите, говорю, работайте, третий раз повторять не буду, – огрызнулся Михаил. Я твёрдо решила про себя отныне называть его только по имени и ровно до той поры, пока не придумаю достаточно оскорбительное прозвище.

– Хорошего дня, – машинно отчеканила я, встала и поскорее вышла из кабинета. На всякий случай глянула на свои наручные часы. Никогда не обращала внимания, но почти уверена, что в этом проклятом кабинете они останавливаются.

Когда я вернулась, то обнаружила на столе рядом с клавиатурой чашку горячего чая. Я благодарно посмотрела на Катю и без слов повалилась на кресло.

– Влетело? – сочувственно спросила она, оторвавшись от компьютера.

Моя нижняя губа подрагивала так, что ответа не потребовалось.

– О-о-ох, – она отъехала от стола, смешно перебирая ногами, кинулась ко мне и крепко обняла со спины. Сил сдерживаться больше не было, и я разревелась.

– Чш-ш-ш, – Катя

сжала меня ещё сильнее. – Настолько всё плохо? Что там этот чудила опять наговорил?

– Да хрен с ним, – всхлипнула я. – Наш с Ильёй рейс в Берлин… Его отменили…

От неожиданности Катя выпустила меня из объятий.

– Чего? В смысле? Из-за коронавируса?

– Ага, – уныло кивнула я и потянулась к чаю. – Только вышла из визового центра и тут это сообщение. А я так ждала… Кать, как же я ждала… Хоть какой-то глоток свежего воздуха во всём этом дерьмище… И хотя бы капелька времени с Ильёй. Мы же никогда никуда не ездили за столько лет.

– Ну чего ты, Лесюнь… Ещё ведь целый месяц. Может, рейсы восстановят?

Я отрицательно помотала головой.

– Не-а. Все в панике. Статистика по заболевшим и умершим жуткая. Мероприятия отменяют, собираются строить больницы. Ходят слухи, что в Москве введут пропускной режим и чуть ли не ЧС. Я тут всякого начиталась, пока в такси ехала.

– Пропускной режим? ЧС? – скептически поморщилась Катя. – Не слишком?

Я пожала плечами, делая огромный обжигающий глоток чая.

– Полная дичь. Но если это правда, то плакал мой поиск работы. И твой. Ты помнишь про план?

– Вырваться отсюда к концу года, – отчеканила Катя. – За план не переживай. Нашей мотивацией не видеть этот гадюшник можно ракеты заправлять. Справимся.

Я усмехнулась и уже в который раз за день вытерла слёзы, но на душе было всё так же паршиво.

– Пожалуйста, давай напьёмся вечером. Я не вывожу этот день.

Катя нахмурилась.

– Если только кофе. По крайней мере, тебе точно только его. Работу переделывать не надо?

– Просто распечатаю то же самое и внесу пару правок в титульный лист. Спорим на косарь, что он не придерётся?

– Конечно не придерётся. Этот олень дальше титульника даже не смотрел, да?

Вместо ответа я красноречиво поджала губы и протянула ей ладонь. Катя с мрачным лицом отбила пять, и мы синхронно вернулись к работе. Пусть этот день хотя бы закончится хорошо.

Город выглядел как обычно, но ощущение неотвратимой беды висело в воздухе, подпитываемое мыслями тысяч людей. Мы старались сохранить остатки позитивного настроя и беззаботно бродили по центру в районе Китай-Города, грея руки об стаканчики с горячим кофе из любимой кофейни и стараясь не обращать внимания на то, что лица прохожих были скрыты под медицинскими масками. Мало ли, вдруг это наша последняя прогулка.

– Ты как? – голос подруги донёсся до меня будто из-под воды.

– Нормально, – ответила я, помедлив. Почему-то в голове плавали слова Михаила.

«Вы не забыли проснуться?»

Что это было? Это ведь не связано с…

– Кать?

– Что?

– Как думаешь, что теперь будет?

– Даже думать не хочу. Только бы не отправили из дома работать, я со своими вздёрнусь! Завидую вам с Ильёй.

– Не сказала бы, что есть смысл завидовать, – отмахнулась я. – Он даже лёжа на диване будет в работе по уши.