Лучший мужчина
Шрифт:
— Но тебе по крайней мере не придется пасти лонгхорнов, — усмехнувшись, заметила Лес.
— Это упрек? — насупившись, спросил Уорд.
Лес слишком хорошо знала, чему обычно предшествовало это выражение.
— Нет, — торопливо проговорила она, положив ладонь ему на грудь. — Я просто хотела сказать, что предстоящие месяцы ни для кого из нас не будут легкими. Это все. И я знаю, как будет трудно тебе.
Лес не кривила душой. Она понимала, что жизнь, ограниченная бортами и пологом повозки, не сулит ничего приятного: неуютно и одиноко. Конечно, помимо Уорда, сопровождать их будут Лутер Морланд
— Ну ладно, — сказал Хэм, дергая поводья. — Завтра трубы позовут нас в поход.
Время от времени он делал подобные выспренние заявления, и всякий раз Лес чувствовала себя неуютно.
— Надеюсь, перегон пройдет удачно, — сказал в заключение Уорд. — Если нет, я спрошу с тебя.
Последнюю фразу Хэм произнес словно в шутку, но Лес услышала в его словах и настоящую угрозу. Прикусив губу и нервно потирая руки, она смотрела на удаляющийся экипаж, постепенно растворявшийся в ночной мгле.
Медленно она пошла к дому, предвкушая последнюю ночь в настоящей кровати. Если бы можно было сделать так, чтобы завтра никогда не наступило!
— Грейди говорит, что вы гнали повозку вокруг ранчо так, будто от чертей убегали, и заставляли его есть пять раз за день.
Алекс подкатила кресло к колесу повозки и дотронулась до деревянных спиц.
— Я всего лишь следовала вашим советам, мистер Фрис-ко. Старалась забыть о страхе и делать то, что от меня требуется.
Каждый день она просыпалась с металлическим привкусом страха во рту и ложилась спать с тем же ощущением, разве что еще более сильным.
Откинув голову, она смотрела на звезды.
— Завтра будет ясно.
Наступило неловкое молчание. Алекс беспокойно заерзала в кресле.
— Это путешествие будет для вас, Алекс, с вашей болезненной гордостью, особенно тяжким испытанием.
Она знала, что он имеет в виду такие неизбежные в ее положении вещи, как ползание по земле и выкапывание костровой ямы.
— Вы сможете дойти до конца, Алекс?
Действительно, сможет ли она дойти до конца? И где тот предел, дальше которого она уже не сможет? И есть ли он вообще? Когда она решит сдаться?
— У меня нет выбора, — тихо сказала она. — А вы, мистер Фриско, вы пойдете до конца?
Вопрос имел под собой почву. Уорд передал им ходящие по городу слухи.
Дэл рассмеялся:
— У меня тоже нет выбора. Для всех нас успех означает все.
— Если говорить честно, мистер Фриско, каковы, по-вашему, наши шансы на победу? — Алекс незаметно сжала кулаки.
— Я бы не стал ввязываться во все это, если бы не было реальной возможности победить.
Она гнала повозку на сумасшедшей скорости, точно как он велел, и училась обуздывать страх, тело ее покрывалось синяками и царапинами, она обжигала пальцы о горячие крышки и котлы, она ломала ногти, выворачивая землю. От хождения на костыле нога ее мучительно ныла и предательски дрожала, веки болели так, словно под них насыпали песок: от долгих бессонных ночей, проведенных в тягостных раздумьях. И все это было всего лишь прелюдией
— Я не могу гарантировать успех, — помолчав, сказал Дэл. — Слишком много всего может произойти, чего не предусмотришь заранее. Мы потеряем какое-то количество быков, без этого не бывает. Я не могу уверять, что мы доставим точно две тысячи голов в Абилин, но я могу обещать, что буду делать все, чтобы достичь успеха.
— Я понимаю.
Алекс нуждалась в твердых гарантиях, но таковых не существовало.
— Спокойной ночи, мистер Фриско, — сказала она и покатила кресло к входу в дом со стороны кухни.
Фредди ждала его на веранде, у парадного входа. Покачиваясь на качелях, она слушала страстное пение лягушек. Наступала весна. Погода все еще оставалась неустойчивой: то теплой и солнечной, то хмурой и дождливой, но дни заметно удлинились.
Дэл возник из темноты, словно она вызвала его к себе силой собственных мыслей. Фредди подняла голову, и он сел рядом с ней на качели. Фредди неодобрительно нахмурилась. Она ожидала, что он сядет на один из стульев. Осторожно отодвинувшись от его мускулистого бедра и запаха кожи, сигар и того неопределенного свежего аромата, который отличает людей, проводящих много времени на воздухе, она поправила юбку, решая, что следует сделать: первой задать вопрос или дождаться, пока заговорит он.
— Ты меня беспокоишь больше других, — без обиняков перейдя на ты, начал Дэл. — Этот перегон не театральное шоу, поставленное для твоего удовольствия. От тебя не ждут, чтобы ты развлекала ковбоев, ты должна работать. И работать как следует, а не так себе, спустя рукава, как это было до сих пор.
Возмущенная до глубины души, Фредди круто развернулась к нему, воскликнув:
— Работаю, как умею!
Он смотрел на нее, освещенную желтоватым светом, лившимся из окон.
— Ты самая способная из всех, Фредди, но ты не используешь своих возможностей. Ты позволяешь Лес устанавливать темп и только держишься с ней наравне, но стоит тебе приложить хоть немного больше старания, и ты бы стреляла лучше, лучше кидала лассо и лучше бы ездила верхом.
— Хотите верьте, хотите нет, но я не собираюсь всю жизнь работать ковбоем! И мне ни к чему лучше закидывать лассо, лучше стрелять и лучше ездить верхом, чтобы отображать эти действия на сцене.
— Этим ты намерена заняться, когда все закончится? Вернуться на сцену?
— Я намерена купить театр в Сан-Франциско на мою долю наследства. Здорово, правда? — Глаза ее возбужденно блестели. — Мечта всей жизни, — продолжала она. — Этот театр будет моим, я смогу выбирать любую роль, какую пожелаю, и никто не скажет, что я еще не готова ее сыграть.
Она представляла себя стоящей перед темно-бордовым бархатным занавесом, представляла, как изящно делает реверанс и грациозно склоняется, чтобы поднять один из бесчисленных букетов от благодарных почитателей ее таланта, а ими уже усыпана сцена. Картина представлялась ей настолько реальной, что она почти слышала грохот аплодисментов.
— Ничего этого не будет, если мы не приведем стадо в Абилин.
Итак, снова начинаются упреки.
— Но кроме меня, будут и другие ковбои, — уходя в глухую оборону, сказала Фредди.