Лучший роддом на Мертвой улице

Нест Анна

На минуту в этом странном месте воцарилась тишина. Каждый молчал о чем-то своем. Настя смотрела в пол, покрытый таким же темным ворсом, как голова и подбородок ее нового знакомого. Он смотрел на девушку и ждал новых вопросов.

– Ты говорил, что я могу возродиться.

– Говорил, – кивнул парень и прикрыл синий глаз, черный – по-прежнему смотрел на Шилову.

– Что нужно делать?

– О, все очень просто, – воскликнул незнакомец. Он быстро перекрутился на ноге, описав небольшой круг, а потом снова уставился на Настю. – Очень просто, – снова повторил

черноволосый.

Шиловой показалось, что между ног у мужчины что-то промелькнуло. Это что-то было похожее на толстый витой провод или тонкий недохвост. «Глупости какие», – подумала Настя и сосредоточилась на вопросах.

Женщину не сильно расстроил факт смерти, ведь она и не жила последние десять лет. Паренек же, поймав взгляд Насти, который секунду назад блуждал у него в паховой области, искренне улыбнулся. «Вот тебе и примерная мамочка», – мелькнуло в его голове. Хорошо, что морализаторство не было коньком кучерявого. Еще раз улыбнувшись, незнакомец продолжил.

– Чтобы возродиться, нужно полюбить то, на что ты потратила последний день жизни.

– Я должна полюбить роды?! – испуганно взвизгнула Настя. – Это невозможно!

– Нет. Не роды. То, ради чего терпела эту боль. Полюби своих детей, – с вызовом отчеканил незнакомец.

– Это можно, – подумав, бросила Настя.

– До встречи!

– Ты куда?

– Знакомиться с другими.

– Стой! – крикнула Настя, когда незнакомец взялся за ручку двери. Шилова была уверена, что еще минуту назад никакой двери не было, но решила не придавать этому значения. – Мне кажется, что я уже… люблю их.

– Да? Проверим. Иди к детям. Успокой их.

Жуткие крики, которые доносились из кроватки, усилились. Они заглушали звук мобиля и стук сердца женщины. «Странно, что сердце бьется. Я же умерла», – успела подумать Настя, подходя к кроватке. Два сморщенных и сине-красных от продолжительного крика комка не вызвали у Шиловой любви. Только Страх и Брезгливость правили душой женщины. Комки еще страшнее заверещали и замерли. Существа смотрели перед собой глазами, затянутыми туманом. Насте казалось, что туман засасывает ее душу, как воронка на речке. «В таком водовороте дядя Степа летом тонул», – успела подумать женщина, как в следующую секунду раздались булькающие звуки. Настя не подозревала, что младенцы способны на такое многоголосье.

– Больше любви! – кричал незнакомец, радостно пританцовывая рядом.

Настя прикрыла глаза и выдохнула. Она широко улыбнулась и решительно протянула руку к одному из крикунов. На ощупь дитя было еще более мерзкое, чем на вид. Его тело было холодным и липким. Хотелось быстро вытереть руки о сорочку, но Настя решила пройти тест. Она мечтала возродиться и забыть об этом ужасе.

– Возьми его! – скомандовал незнакомец. – Вот так. Головку придерживай. Прижми к себе! – не успокаивался он. – Понюхай!

– Зачем?

– Не знаю. Так все матери делают!

– Хорошо, – согласилась Настя, считая просьбу нелогичной.

– Вкусно пахнет?

Шилова сморщила нос, но вовремя вспомнила о своей миссии. Улыбнувшись, как полоумная, женщина быстро-быстро закивала.

– Правда? –

с насмешкой спросил незнакомец. – Чем?

Настя хотела сказать то, что не раз слышала от своей матери. Как будто все детки пахнут топленым молоком, а вместо этого произнесла: – Мочой и кислятиной.

– Мочой? Ух, ты! Считай, что в Венецию попала! – провозгласил волосатый. – Ладно, позже увидимся.

– А как же любовь? Я же еще…

– Потренируйся пока. Покорми их.

Незнакомец скрылся за дверью вместе со своим «проводом».

– Покорми. Просто сказать! Как же это делается?

Шилова только приложила комок к левой груди, как он сразу впился в нее беззубыми деснами. В ту же секунду Настя захотелось оторвать сморщенную пиявку и отшвырнуть ее подальше от себя. С каждым глотком ее душа опустошалась в два раза быстрее груди. Пустоту заполняла ненависть и отвращение. Ей казалось, что это вовсе не ребенок кормится, а старый лысый насильник играется со своей жертвой. Особенно раздражало, когда ребенок засыпал и еле ощутимо елозил ртом по соску. Хотелось кричать, выть. Настя мечтала забраться в душ, чтобы смыть эти мерзкие ощущения с тела.

Не успел Номер Один отвалиться от полной раздражения груди, как обозвался Номер Два. Так Настя прозвала своих детей. Он кричал противнее предыдущего.

– Чего тебе нужно?! – истерично завизжала Настя, но вспомнив о задании, еще громче добавила. – Мой маленький!

Маленький замер и смотрел за плечо Шиловой. Насте показалось, что он обиделся. Как будто в подтверждение ее мыслей, крикун заверещал настолько противно, что женщина была уверена, что он специально измывается над ней. Успокаивать младенца совершенно не хотелось. «Интересно, а они возродятся вместе со мной?» – со страхом подумала страдалица. «Я не могу этого допустить». В голове девушки промелькнула гаденькая мыслишка, которая, сдавив мозг слизким канатом, не давала думать ни о чем другом. «Я же могу быть свободной здесь», – заулыбалась своим мыслям Настя.

Женщина не боялась больше никогда не увидеть матери. Ей часто казалось, что если бы этой ведьмы не стало, жизнь могла сложиться лучше

– Старая маразматичка, – зашипела Настя. – Внуков ей хотелось! Роди до 30-ти! Никуда не ходи! Да пошла ты! Роддом ей не понравился, который я выбрала! Почему? «Так стоит на Мертвой улице!» Дура! Это ж просто улица, название, ничего больше. Зато персонал самый лучший. Так нет же – не к добру… А теперь что?

Шилова умолкла, так же резко, как и разразилась бранью. Она еще раз улыбнулась и посмотрела на второго крикуна.

– Номер Два будет первым! – провозгласила Настя. – Точно. Теперь я буду делать все по своим правилам. Ну, сынок, готовься стать летчиком. Или ты дочь? Да неважно! Будешь тогда стюардессой!

Шилова на мгновение прижала младенца к себе, словно пытаясь покормить, а через секунду разжала замок пальцев и развела руки в стороны. Вздох облегчения, смешанный со звуком хруста – какая приятная мелодия для ушей Насти. Она подняла глаза к потолку, увидев боковым зрением фигуру с левой стороны.