Лучший способ спрятаться
Шрифт:
В приемную вплыла, другое слово сюда просто не подходит, Лилия Ивановна. Это тот человек, который пошел работать в кадровую службу по зову сердца. Она знала все и обо всех. Ее знания, касающиеся жизни, особенно личной, любого сотрудника управления, намного превышали тот объем сухой информации, который содержался в личном деле каждого.
Она знала о детях, родителях, братьях и сестрах, кто где, и с кем живет, как эти кто-то выглядят, с которыми живут. И я совершенно не понимала, как эта информация умещается у нее в голове. Так как она производила впечатление
— Добрый день, Ариадночка.
— Добрый день, Лилия Ивановна. Ярослава Александровича пока нет. Ему что-то передать?
— Спасибо, Ариадночка. Я знаю, что его нет. Я к тебе. Скажи, пожалуйста, а это правда, что Алексей Прокопьевич тебя до дома провожает?
— Ээ, правда.
На лице стараюсь удержать равнодушное выражение, но очень хочется спросить: а какое ваше дело в общем-то? Действительно, провожает. И один, и с Миланой. Меня прямо заинтересовала тема разговора. Это-то тут при чем?
— И вчера провожал?
— Да, — пауза, — Ему Ярослав Александрович такое указание дал.
— Деточка, я понимаю, что ты молода и на мир смотришь по-другому…
Теперь Лилия Ивановна взяла паузу и переключила взгляд в вариант «добрая бабушка». Если бы в сказке про Красную шапочку, бабушка так смотрела на волка, то он бы не только ее не съел, а стал бы вегетарианцем и жаловался бы за чашкой чая ей о всех проблемах и сложностях в своей жизни.
Но я пока не понимала, к чему все идет. Дальше-то что?
— Ты же знаешь, что он уже давно живет с Миланой Туманской?
— Да.
Ну знаю, а при чем здесь я?
Видимо скрыть удивление на лице не удалось.
— Деточка, ты же не хочешь стать третьей лишней или разбить такую красивую устоявшуюся пару? Они давно вместе, поженится могут в любой момент.
Сверхъестественных усилий потребовало удержание лица в застывшем положении. Боюсь даже подумать, какое у меня там сейчас выражение. Главное не дергаться, пока не приду в себя.
Это они о моем моральном облике заботятся? Или Меланином, чтобы без мужа не осталась? Или ее брата, поскольку даже такой прожжённый специалист как Лилечка Ивановна не знает, что они брат с сестрой?
За стакан воды схватилась как за спасение. Смех удалось сдержать, и даже вполне спокойно объяснить Лилии Ивановне, что между нами только дружба, что я уважаю личные границы и Алексея, и Миланы, и вообще о замужестве думаю в последнюю очередь.
— Спасибо за заботу, но со своей личной жизнью я разберусь сама.
Оказывается, она у меня есть — личная жизнь. Я тут мужика из семьи увожу.
Когда наш кадровик вышла, от смеха меня уже ничто не могло удержать.
Даже еще один стакан воды, который кто-то налил из графина, стоявшего у меня на столе и поставил у меня перед носом.
— Все в порядке, Ариадна?
Похоже у шефа это самый часто повторяемый вопрос за последние сутки.
— Да, — смех еще пытался прорваться, — нам надо поговорить, Ярослав Александрович.
— Согласен. Успокоитесь —
***
Так, теперь надо переключиться. Разговор будет очень серьезным. И значимым. Для меня.
Взяла поднос, заварила черный чай с мелиссой в маленьком заварном чайнике. Поставила сахар, вазочку с печеньем и кипяток. Две кружки из тонкостенного фарфора. Все-таки повторяющиеся рутинные действия успокаивают.
Шеф смотрел в окно, он даже не повернулся, когда я поставила поднос на стол и стала выставлять печенье и блюдца.
— Ярослав Александрович, хотите чаю?
Шеф молча сел. Я налила чаю в кружки и, под внимательным сканирующим взглядом, отпила глоток.
— Ярослав Александрович, вы помните то, что я вам рассказывала про свои способности?
— Магию крови рода?
— Да.
— Иногда вы видите то, что относится к вашей жизни в прошлом, или ближайшем будущем.
— Да. Вы абсолютно правы.
— Вы это видите постоянно в режиме нон-стоп? Тяжело, наверное, посещать скопления людей.
— Нет, что вы. Все не так уж страшно. Во-первых, не все люди в мире связаны со мной. Большая часть не знает о моем существовании и наши судьбы не пересекаются ни в одной точке времени или пространства. Во-вторых, для того чтобы что-то увидеть, мне необходимо коснутся обнаженной кожи человека. Поэтому обычно в пансионе я носила перчатки. Не всегда, информация, которая косвенно касается тебя — приятна. Иногда хочется не знать, как два года назад человек, который сейчас является твоим другом высказывался о тебе нелицеприятно. Тогда вы не были близко знакомы, она сорвалась, наговорила много, о чем потом жалела, но сейчас… Лучше бы я об этом не знала… Если бы не увидела этот разговор, мне было бы легче…
Шеф молчал, попивая чай, видимо решил дать мне выговорится. В воздухе повисла жирная такая пауза.
— Было бы легче?
— Легче. За два года, прошедших со дня открытия дара, я привыкла жить с ним. Но вчера случилось то, что заставила меня почувствовать себя как в первые дни после обретения дара. Честно говоря, я опять не понимаю дар это или проклятье? И что мне с этим делать.
— Что вы собираетесь с этим делать?
— Скажите, шеф, — я впервые перешла с вежливого «Ярослав Александрович» на «шеф», как называла его за глаза. Правда поняла это уже после того, как сказала. Потом извинюсь, если что. — Это правда, что за последнее время на вас трижды покушались?
— Три раза вместе с тем, когда мы познакомились?
— Нет. Вместе с тем — четыре.
— Интересно, — шеф внимательно и задумчиво изучал печеньку, выданную мне в столовой, как будто на ней что-то написано. Тоже перевела взгляд на блюдце — нет там надписей, это точно!
Потом он посмотрел на меня. Глаза у него потемнели почти до черного, и на уровне царапающих кожу ощущений я почувствовала какую-то волну. Волну чего-то холодного и пробирающего до костей. Как будто оказалось посреди поля в мокрой одежде и на пронизывающем ветру. Вцепившись с чашку с горячим чаем, ждала ответа.