Лудингирра
Шрифт:
Сколько бы еще она молилась – не известно, если бы не услышала протяжный очень неприятный скрип храмовых ворот. Появился служитель. Он, громко пыхтя и шаркая, стал обходить все помещение, подливать масло в светильники, убирать сгоревшие благовония, время от времени прокашливался, кряхтел и в полголоса ругал единственную прихожанку за то, что она слишком уж докучает богу своим присутствием.
Дамгула поспешила удалиться.
По кирпичной мостовой, до конца квартала… с потаенной надеждой. И вот распахиваются ворота…
– Эннам! – вскрикнула она. – Где мой
– Да, все в порядке, моя госпожа… Он жив.
– Хвала Энлилю! Где он?
– У царя.
– Я слышала, нашу армию разбили.
– Так и есть. Но это не самое худшее, моя госпожа. Войско уммитов с амореями движется сюда. Скоро они появятся под стенами Эреду.
Во дворце над залой приемов нависла тишина. Воины застыли, словно из камня. Утухенгаль повернулся спиной ко всем, уставившись в окно и был мрачнее тучи. Лудингирра чувствовал свою вину перед царем и остальными за свою недобрую весть. Поэтому хотелось скорее покинуть залу и направиться домой. «Зачем я здесь?» – спрашивал он себя и ответа не находил.
– Ты их точно видел? – повторил Утухенгаль.
– Да, великий царь. – испуганно сказал Лудингирра. – Мой слуга может подтвердить.
– Большая у них армия? – царь по-прежнему стоял не поворачиваясь.
Кто-то из военных спас Лудингирру от ответа:
– Умма [13] не может выставить большую армию, но их правитель Ургула в сговоре с вождем амореев Эбехом. Поэтому если Лудингирра видел амореев…
– Я понял! – царь оборвал речь и снова повисло грозное молчание.
13
Умма – город.
Обстановку разрядил посыльный:
– Великий царь! Послание от энси Лагаша.
– Говори!
– Правитель Лагаша требует выкуп за Лумму и прислал список того, что следует отдать в качестве платы…
– Выкуп? В самом деле? А за проигравшего выкуп не платят… – тихо изрек Утухенгаль.
– Насчет лагашцев, великий царь. – сказал один из военных. – Они ведь тоже не будут сидеть на месте. Могут послать свое войско к нам под стены…
Ему возразил другой:
– У лагашцев с уммитами давняя вражда. Вряд ли Лагаш выступит на стороне Ургулы.
Утухенгаль подошел к военному в плотную и спросил:
– Ты, Энасир, на месте главы Лагаша как бы поступил?
Энасир осмотрел присутствующих робким взглядом, собрался с мыслями и произнес:
– Я… я не знаю, великий царь.
Утухенгаль усмехнулся, да так, что от этой улыбки всем стало жутковато.
– Я бы, – рассуждал царь, – на месте лагашцев расположил свое войско неподалеку от Эреду. В битву бы не вступал, а подождал чем дело кончиться. А после – уничтожил бы победителя. Мы выиграем – лагашцы нападут на нас, уммиты выиграют – лагашцы нападут на них.
– То верно, великий царь… – определил Энасир.
– Как думаешь, Эреду выдержит две осады подряд? – слетел с уст царя риторический вопрос.
За
– Я доволен и стелой, и победой лагашцев… – говорил энси.
Корчмарь поклонился и с подобострастием взглянул в щербатое лицо Ургулы.
– Я хотел сказать, то есть спросить…
– Награду после получишь. – прервал Ургула.
– Я о другом… – бормотал Шешкала. – Скоро начнется осада. Там мой дом и мой сын… я бы очень не хотел… в смысле я понимаю, что война, но…
Ургула встал, подошел, прихрамывая к Шешкале и задумчиво изрек:
– Что ж, на войне потери неизбежны…
Корчмарь побледнел и хотел возразить, но не успел.
– Шучу я, шучу…
Шешкала попытался улыбнуться.
– Не бойся, все будет так, как нужно. – заверил Ургула.
– Но, хотелось бы…
– Ступай!
Шешкале ничего не оставалось, как покинуть шатер. Он быстрым шагом двигался к городским воротам, на ходу обдумывая что он скажет охране.
Ворота, разумеется, были закрыты.
– Эй! Пустите меня. Эй!
– Ты кто такой? – крикнули сверху башни.
– Я живу здесь, мое имя Шешкала…
– Может ты аморейский лазутчик, почем знать?! Убирайся, пока горячей смолы не отведал!
– Я вас прошу пустите меня внутрь! У меня нет оружия… Я не воин… я корчмарь… торговец…
– Сказано тебе – пошел прочь!
– Я кое-что знаю про уммитов… я могу вам рассказать, если вы пустите меня внутрь.
Наверху помедлили, но потом все же сбросили веревочную лестницу. Шешкала с трудом забрался по ней на стену. Как только он оказался по ту сторону бойниц, его тут же скрутили и отвели к Энасиру.
Командир оглядел Шешкалу с ног до головы и, схватив за бороду, спросил:
– Ты кто такой и почему рвался в город?
– Я, господин, я… всего лишь корчмарь. Мое имя Шешкала… меня тут многие знают. Я был обозчиком при царском войске во время похода на Лагаш. Меня взяли в плен, но я бежал…
– Бежал стало быть? А как же ты прошел через войско уммитов и амореев? – спросил Энасир.
– Меня, разумеется, схватили, да… схватили. Хотели убить, но я объяснил, что, убив меня они ничего не приобретут. Ровным счетом – никакой выгоды. Я попросил отпустить меня, в родной город. Я же не воин… Здесь у меня дом и сын. И если мне суждено погибнуть, то я хочу погибнуть дома в родных стенах, а не как бездомный пес – за оградой.
Энасир попристальней заглянул в лицо Шешкале и произнес:
– Странно выходит… Обычно люди бегут из осажденного города, а ты – наоборот – рвешься сюда со всех ног… Ты не похож на того, кто ищет смерти…
– Зачем искать смерти? На все воля Энлиля!
– Что тебе известно об уммитах?
– Они собираются напасть… Да, и вот-вот нападут… Это чистая правда, клянусь богами!
– Вона как! А я-то думал, они просто так тут прохлаждаются… И это все?
– Неподалеку расположилось войско Лагаша. – добавил Шешкала и потом, как будто спохватившись заверил: – Но они не с Ургулой!