Luftwaffe-льники. Часть 3

Козлов Игорь

Откровенно говоря, складывалось впечатление, что градусник за окном казармы окончательно замерз. Реально и конкретно превратился в жалкую ледышку с красной каплей спиртосодержащей жидкости на самом дне стеклянной колбочки. Кстати, сама капля была уже совсем не красная, а какая-то бледно-розовая! Наверно остыла и безнадежно замерзла, родимая. Честно говоря, не видно того градусника за приличным куском намерзшего льда вперемешку с инеем.

В помещении казармы всего +4 градуса. Все окна изнутри покрылись толстенным слоем льда. Причем, толщиной в палец, не меньше. И это несмотря на то, что перед входной дверью в роту повесили штору из шерстяных одеял на манер «тепловой завесы». Все щели в окнах повторно и тщательно проконопатили

и загерметизировали. Но все тщетно. Товарищ Мороз уже прописался внутри казармы на постоянной основе, хрен выгонишь.

Батареи в помещении роты еле-еле теплые. Можно не щупать. Только примерзнешь. Складывалось впечатление, что горячая вода из училищной котельной не успевала добежать по трубам до ближайшего здания, мгновенно остывая в промерзшей насквозь земле.

В курсантские головы лезли абсолютно дурные мысли. Например, что остыла планета Земля! Вся! Целиком! Повсеместно! Вот ужас-то, а?! Или что Солнце перестало греть. И так далее и тому подобное.

Почистить зубы или умыться считалось подвигом. Повторить судьбу генерала Карбышева никому не хотелось, ибо вода из крана текла не просто холодная, а супермегагиперледяная. Вода походила на некую густую субстанцию с пограничными физическими свойствами. От любого контакта с ней кожу рук и лица мгновенно обжигало нестерпимым холодом. А при малейшей попытке прополоскать рот, чтобы почистить зубы, на них начилали скрипеть кристаллики льда, а сами зубы ломило вплоть до корней.

Тут уже не до личной гигиены и общественной санитарии. Из двух зол надо выбирать меньшее. Будем надеяться, что всякая хренотень, типа вшей, чесотки, бактерий, микробов, вирусов и прочей мерзости – достаточно теплолюбивая дрянь, поэтому давно и благополучно вымерла, не пережив скотских условий.

Нет, ну что за *дство?! Что за климат, я вас спрашиваю?! Как в таких нечеловеческих условиях можно жить?! От проклятого и всепроникающего холода ведь никуда не спрячешься. Он везде и повсюду. Холод был не только внутри помещений, но фактически, и внутри каждого из нас. Медленно циркулирующая по венам кровь практически не согревала безнадежно закоченевшие тушки.

Укутанный в кучу шарфов и свитеров, диктор по телеку знай себе вещает про морозную погоду с радостной ухмылкой клинического олигофрена. Причем, почти без перерыва вещает. Типа, детям в школу однозначно не ходить, взрослым дядям и тетям на работу как бы и надо… но, если не очень далеко… по самочувствию, так сказать, не в ущерб персональному здоровью. Короче, по личному усмотрению, дорогие товарищи, как вам подскажет ваша социалистическая совесть!

Мне бы точно подсказала: «Оденься потеплее и сиди дома безвылазно до самой весны, периодически посасывая водку с медом!»

Но не тут то было, 45-му классному отделению завтра во внутренний караул заступать. Однозначно и без вариантов. Внутреннюю службу никто не отменял, поэтому никакие отговорки не принимаются и не рассматриваются.

Аномальная погода и трахнувшийся умом мороз-извращенец, потерявший последние остатки совести, абсолютно побоку. Боеготовность это, понимаешь, боеготовность! Независимо от температуры забортного воздуха боеготовность была, есть и должна быть. Куда деваться?! М-де, приехали мальчики, перемерзнем все поголовно, к бабке не ходи.

Капитан Хорошевский экстренно построил 4-ю роту в центральном коридоре казармы. Курсанты встали в строй прямо в шинелях. Пока еще без шапок, но уже засунув руки в карманы. На фоне понижения температуры окружающей среды, понизились и требования к воинской дисциплине. Володя Хорошевский тоже был в шинелке, причем, в основательно застегнутой на все пуговицы и с поднятым воротником. Когда офицер заговорил, от его губ отделилось облачко теплого воздуха.

– Товарищи курсанты, проявляя постоянную и своевременную отеческую заботу о личном составе,

то есть о вас, господа юнкера-кадеты, командование училища приняло решение разрешить вам одевать под военную форму одежды любые «вшивники» и прочую хрень из «гражданки», которую вы спрятали для самовольных отлучек. В дополнение к спальным принадлежностям, всем курсантам надлежит срочно получить второй матрас, чтобы использовать вместо одеяла. А то окочуритесь на хрен, не дай Бог. Все учебные занятия кроме строевой и физ.подготовки будут проводиться строго по плану и в соответствии с утвержденным расписанием, но в учебных аудиториях можно сидеть в шинелях. Как только потеплеет хотя бы до -30, все послабления автоматически отменяются. Понятно? До всех дошло? А то будете потом блеять, что не слышали, не поняли, не вьехали…

– Ага, понятно! Только сейчас по радио и по теле****еру передали, что к завтрему мороз окончательно офигеет. Он, типа, берет на себя повышенные социалистические обязательства разменять минус полста градусов. Причем, легко и со свистом! А 45-му классному отделению, как бы это… в караул заступать…надо… вот! Это ничего?!

– Да знаю я. Сам слышал этот ублюдочный прогноз. Совсем метео охренело, дибилоиды мудоковатые, не могут что-нибудь потеплее намастрячить и спрогнозировать. Некому в бубен постучать, что ли?! Поворожить над картой, в жертву чего-нибудь или кого-нибудь принести, чтобы небеса задобрить?! За что только деньги получают?! Непонятно! Так! Слушай сюда, я все продумал и о вас позаботился. Господа мундеркинды, цените своего отца-командира!

Итак, заступающим в караул, надлежит немедленно получить в каптерке роты вторые портянки и валенки. Старшина! У тебя где-то завалялось несколько шинелей 56-го размера?! Выдай личному составу караула. Пусть по две шинели на себя натянут, кому налезет, естественно. А сверху еще постовой тулуп. Надеюсь, что поможет ближайшие сутки пережить. В караул обязательно взять лицевые полотенца. Всем! Будете их вокруг «морды лица» наматывать, чтобы щеки и носы не поморозить. Далее, морозонеустойчивых нац.кадров, по возможности, расписать на посты внутри помещений. Первый пост – знамя в штабе, 4-й пост – училищная гауптвахта. Золушек, у кого размер ноги немыслимо огромный и валенки не налезут, приказываю назначить разводящими. Пусть бегают каждый час и посты меняют. Тогда, точно, замерзнуть не успеют. Некоторым сержантам славянской наружности придется заступить обычными часовыми, куда деваться?! Нац.кадров надо беречь. Все, все свободны! Вечерней поверки не будет! Надеюсь в такую погоду ни один Казанова в самоволку не побежит?! Себе дороже! Рота, отбой!

Сделав над собой нечеловеческое усилия, курсанты почистили зубы ледяной водой. Помыть ноги и ополоснуться никто не рискнул. И это правильно, дурных в училище не берут, ПФЛ не дремлет.

Вместо того, чтобы раздеться и лечь баиньки, парни повытаскивали из чемоданов и секретных тайников всю «гражданскую одежду», что была старательно заныкана и хранилась «пуще глаза».

Напялив любое мало-мальски пригодное домашнее тряпье, ребята стали напоминать немчуру, плененную под Сталинградом. Старательно укрывшись вторым матрасом поверх одеяла, каждый попытался совладать с ознобом и непроизвольным клацаньем зубов. Чтобы хоть как-то согреться, многие укрылись с головой и усиленно дышали вовнуть «спального мешка».

В ночной тиши было отчетливо слышно, как дневальный по роте всю ночь тупо шарахался по коридору, нарезая километры, пытаясь согреться в движении. Суточный наряд вместо влажной уборки активно играл в «два притопа, три прихлопа».

Наступившее утро гарантированно «порадовало» очередным планово-предсказанным понижением температуры до -45 градусов.

Наутро желающих умыться и почистить зубы набралось значительно меньше, чем вечером. Оно и понятно, вода из крана, фактически, не вытекала, а грациозно тянулась. А на зубах задорно похрустывали уже не кристаллики льда, а мелкие льдинки.