Лук и варианты

О'Санчес

– - Вот так и научился. О как! Смотри, учись: слой ровненький, тоненький, весь котел жар дает. Не то что у этих... О чем мы говорили?

– Если командир узла...

– А, точно! "Если командир узла неожиданно вошел в каптерку и трое находящихся там воинов срочной службы вздрогнули..."

– - Трое уже были.

– - Да, двое. "...

и двое находящихся там воинов срочной службы вздрогнули, значит они гомики..."

Пятьсот человек в полку, если считать только содат и сержантов срочной службы, ни одной женщины рядом и хрен дождешься увольнения, все это безобразие - заведомая черноземная зона для гомосечных инстинктов. И точно -- Толик Машенков, однопризывник Лука, явный педрила и при этом устроился фельдшером в санчасть. Сашка Нестеров, хохоча и отплевываясь, рассказывал, как тот к нему клеился... Хорошо, Сашка ему хоть в морду дал. А станет Толик дедом и попадут к нему молодые, первогодки... Лучше и не думать.

Отпустите на танцы, сволочи, хотя бы по субботам и воскресеньям, к девчонкам! И лучше с ночевкой. Ни фига. Почему там можно, а у нас нельзя? Почему в других частях солдаты чуть ли ни каждую неделю на танцах и в в иных злачных местах? "Солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы." С помощью этой магической формулы командование, во главе с командиром части полковником Носко, делает все, чтобы отравить существование солдату, лишить его остатков достоинства и чести. Увольнение в полку -- не обыденность и не солдатское право, нет: увольнение -- награда воину за усердное и показное колотилово по службе и не стоит поощрять им чаще раза в месяц... В отпуск поехать -- двое-трое за год на весь батальон... Вот и думает солдат, как бы обмануть, украсть, профилонить, закосить..., но только не служить по Уставу.

Кеша Бакеев, однопризывник Пашки, узбек, за два года ни разу не был в увольнении, не говоря уже об отпуске, ни разу ни винца, ни водки не выпил и в самоход не сбегал. Честно служил, насколько это возможно, никуда не рвался, но порученное исполнял

добросовестно, в срок и без обмана. Взы-сканий не имел. Уволился на месяц позже Пашки. Почему? А потому что Кеше-водиле в его экипаже замены долго не было и командиры решили, что подождет, потерпит до конца учений, раз тихий и смирный...

"Если командир узла неожиданно вошел в каптерку и один находящийся там воин срочной службы..." -- Лук прервал анекдот и строго взглянул на Князя.

– Давление смотрел?
– - Князь, младший кочегар, грубо вырван из грез и вздыхает досадливо.

– Только что. Порядок, еще и больше, чем нужно.

– А водомер? Уровень как?

– - Да под завязку. Ну рассказывай, как там дальше? ...А если в каптерке один солдат...

– Хм... Это зависит от того -- вздрогнул ли одинокий воин, или нет.

– Ну, если вздрогнул?

– - Если вздрогнул -- значит онанист и его застукали. Дрочила. Обрати внимание, кстати, на ладонь своей правой руки: на ней волосы начали расти, это первый признак...

– Князь и неслышно подошедший Степа, будущий наследник Лука по кочегарке, внимательно осматривают ладони и Князь уличает Лука во лжи:

– Ничего там не растет и я такой фигней не занимаюсь... Ну а дальше?

Лук решил было продолжить моральное измывательство над вверенными ему бойцами, но поерзал на топчане и раздумал -- не в коня корм, все равно не поймут... А кроме того Лук и сам подхвачен инерцией древнего анекдота с чудесным финалом. Глаза его распахиваются широко и невидяще, голос его светел; Степа и Князь, набрав полную грудь дыхания, смотрят на его небритый подбородок и приподнятые мягким весельем уголки рта, они тоже готовы смеяться, предчувствуя заветную радость, что несет в себе концовка солдатской байки...

"А если командир узла неожиданно вошел в каптерку и один находящийся там воин срочной службы НЕ вздрогнул... Значит, это дембель тихо кемарит в ожидании последнего дня."