Лука + Айвии четыре певчие птички
Шрифт:
У меня слюнки текут.
Несколько человек болтают о том, что кто-то таинственным образом доставляет рождественские елки по городу.
— Одну привезли в «Центр помощи Хоук-Ридж-Холлоу».
Я так понимаю, это центр для пожилых людей и дом престарелых.
— И в приют для животных тоже.
— Это тайный Санта, — говорит первая леди.
Я бросаю взгляд на Луку, который остается бесстрастным, задаваясь вопросом, знает ли он что-нибудь о рождественских елках, таинственным образом появляющихся в этих местах. Конечно, если его беспокоит, что
Прежде чем мы успеваем уйти, одна пара приглашает его присоединиться к их семье на ужин, а женщина смотрит на него так, словно хочет пригласить на свидание, но когда видит ладонь Луки на моей пояснице, направляющую меня к двери, то отшатывается в противоположном направлении.
Бабочки в животе просыпаются, и я чувствую то, что редко случается в моей жизни, - будто я желанна.
Когда мы с Лукой выходим, я говорю:
— Кто бы мог подумать, что на почте может быть так оживленно?
— Ты была в «Хоук Пост»? Несмотря на название, это не почта. Скорее, универсальный магазин. Туда нельзя войти и выйти меньше чем за полчаса. — Лука насвистывает себе под нос, и я замечаю, что он часто это делает.
— Думаю, что могла бы привыкнуть к этой жизни в маленьком городке.
— Ну, так себе.
— Так себе? Нет, Лука. Здесь восхитительно. Все тебя обожают, души в тебе не чают и хотят получить твой номер. — Я подмигиваю.
— Что ты имеешь в виду?
— Брюнетка в красном пиджаке? Она положила на тебя глаз.
— Фрэнки позаботилась о том, чтобы все в этом городе знали, что я не свободен.
Я немного дрогнула.
— Я думала, ты сказал, что нет никакой миссис Волк.
— И так оно и останется.
— О. — Мое дыхание прерывистое, когда я выдыхаю, задаваясь вопросом, что означал наш поцелуй, если вообще что-то значил.
Мы молчим, пока идем к грузовику. Моя обувь далека от идеала, и я поскальзываюсь на небольшом участке льда.
С рефлексами, как у кошки, Лука хватает меня за локоть, не давая упасть.
Наши взгляды встречаются и задерживаются. Я вглядываюсь в его глаза, задаваясь вопросом, почему он так отчаянно хочет остаться один, когда очевидно, что здесь у него есть семья и общество, которые так высоко его ценит.
Прикусив губу, я иду на риск.
— Я не знаю Айзека, но сомневаюсь, что он хотел бы, чтобы ты изолировал себя.
Выражение лица Луки превращается в гранит.
— Может, и нет, но Кимми хотела. — На этом он оставляет меня у задней двери грузовика и топает к водительской стороне.
Неприятие пронзает меня насквозь, как лед в пруду, который забрал Ники. Мои плечи опускаются, и я беспокоюсь, что сказала слишком много, и сомневаюсь, что Лука захочет принять меня обратно, но не думаю, что он просто оставит меня на улице. Я уже собираюсь подойти к его окну и извиниться, когда мимо проезжает знакомый черный внедорожник, а затем резко останавливается. Задние фары окрашивают близлежащий снег в красный цвет.
Райф.
Действуя
Хлопают две двери.
Они преследуют меня.
Мой пульс учащается, и я судорожно ищу место, где можно укрыться. Вернуться на почту? Нет, скорее всего, Райф знает, что я иду оттуда, поскольку здесь находится парковка. Я могу проскочить через городскую площадь и затеряться среди толпы на рождественском рынке.
Холодный воздух обжигает мои легкие. Хруст соли, песка и льда под ногами становится все ближе.
— Айрис, я знаю, что ты здесь, — окликает знакомый ломкий голос.
Поднявшись с корточек, я заглядываю в окна седана и вижу Райфа, одетого в его обычное черное одеяние, стоящего через несколько машин. Я опускаюсь и прислоняюсь к двери.
Стараясь замедлить дыхание, чтобы он меня не услышал, я подползаю к задней части машины, чтобы рассмотреть варианты. В какую сторону идти?
— Послушай, я просто хочу поговорить, — говорит он.
Я могу броситься через парковку в сторону Мэйн-стрит. Библиотека находится всего в трех зданиях. Я знакома с ее интерьером и могу спрятаться там. Если, конечно, она открыта.
Другой вариант - запрыгнуть в чью-нибудь машину и спрятаться на заднем сиденье, пока Райф и его головорез не уедут. Хотя эта возможность может привести к тому, что меня арестуют или водитель съедет с дороги, если я напугаю его, но мои возможности ограничены.
— Айрис. Я терпеливый человек, но всему приходит конец. Прекрати играть со мной в игры, — говорит Райф.
У меня щекочет в носу, и я чувствую, что начинаю чихать. Зажмурив глаза, произношу молитву.
Пожалуйста, нет, пожалуйста. Кто-нибудь, помогите.
Тяжелые шаги приближаются, хрустя по снегу.
Я закрываю лицо руками. Все кончено. Это конец. Было весело, пока это длилось.
Подняв голову, я встречаюсь взглядом с парой карих глаз. Они наполнены беспокойством и чем-то еще. Свирепость. Защита. Предупреждение. Лука смотрит на меня, потом вокруг. Как военный, он был обучен смотреть по сторонам и быть в курсе ситуации.
Защищать невинных. Служить тем, кто в этом нуждается. Сохранять свободу.
Несколько раз моргнув, я глубоко вздыхаю. Я благодарна, что это не Райф.
Он снова зовет:
— Айрис. У меня твоя шапка.
Лука берет меня за руку и помогает подняться на ноги. Он притягивает меня к себе и бодро шагает прочь, прикрывая меня своим телом.
Райф не мог видеть, как мы скрываемся среди машин, грузовиков и фургонов, когда садимся в грузовик Луки.
Он молчит, пока мы едем по Мэйн-стрит - веселая сцена за окном противоречит узлам в моем животе. Мы заезжаем на стоянку базара рождественских елок, и Лука выходит из машины. Он разговаривает с парой парней школьного возраста, стоящих у маленькой хижины, украшенной блестящей мишурой и разноцветными огоньками.