Лука Мудищев
Шрифт:
И жизнь вся станет не мила.
Но для тебя я припасла
Такого ебаря, что ахнешь!»
«Спасибо, Марковна, на слове,
Хоть ебарь твой и наготове,
Но мне навряд ли он придется,
Хотя и хорошо ебется.
Мне нужен крепкий хуй, здоровый,
Не меньше десятивершковый,
Не дам я каждому хую
Посуду пакостить свою!»
Матрена табаку нюхнула,
О чем-то тяжело вздохнула,
И
На это молвила вдове:
«Трудненько, милая, трудненько,
Такую отыскать елду.
Ты с десяти-то сбавь маленько,
Вершков тка на восемь – найду!
Есть у меня тут на примете
Один парнишка, ей же ей,
Не отыскать на белом свете
Такого хуя у людей.
Сама я, грешница, узрела
Намедни хуй у паренька,
Как увидала – обомлела!
Как есть – пожарная кишка!
У жеребца – и то короче,
Ему бы им не баб ебать,
А той елдой восьмивершковой
По закоулкам крыс гонять.
Сам парень – видный и здоровый,
Тебе, красавица, под стать.
И по фамильи благородный,
Лука его, Мудищев, звать.
Но вот беда, теперь Лукашка
Сидит без брюк и без сапог.
Все пропил в кабаке, бедняжка,
Как есть до самых до порток.»
Вдова восторженно внимала
Рассказу сводни о Луке
И сладость ебли предвкушала
В мечтах о длинном елдаке.
Затем уж, сваху провожая,
Она промолвила, вставая:
«Матрена, сваха дорогая,
Будь для меня как мать родная,
Луку Мудищева найди
И поскорее приведи!
Дам денег, сколько ни захочешь,
Уж ты, конечно, похлопочешь.
Одень приличнее Луку
И завтра будь с ним к вечерку».
Четыре радужных бумажки
Дала вдова ей ко всему,
И попросила без оттяжки
Уж поутру сходить к нему.
Часть 3
В ужасно грязной и холодной
Коморке, возле кабака,
Жил вечно пьяный и голодный
Вор, пшик и выжига – Лука.
Впридачу бедности отменной
Лука имел еще беду –
Величины неимоверной
Восьмивершковую елду.
Ни молодая, ни старуха,
Ни блядь, ни девка-потаскуха
Узрев такую благодать,
Ему не соглашалась дать.
Хотите нет, хотите верьте,
Но про Луку пронесся слух,
Что он елдой своей до смерти
Заеб каких-то барынь двух!
И с той поры, любви не зная,
Он
И хуй свой длинный проклиная,
Тоску-печаль в вине топил.
Позвольте сделать отступленье
Назад мне, с этой же строки,
Чтоб дать вам вкратце представленье
О роде-племени Луки.
Весь род Мудищевых был древний,
И предки бедного Луки
Имели вотчины, деревни
И пребольшие елдаки.
Один Мудищев был Порфирий,
При Иоанне службу нес,
И поднимая хуем гири,
Порой смешил царя до слез.
Второй Мудищев звался Саввой
Он при Петре известен стал
За то, что в битве под Полтавой
Елдою пушки прочищал.
Царю же неугодных слуг
Он убивал елдой как мух.
При матушке Екатерине
Благодаря своей хуине
Отличен был Мудищев Лев
Как граф и генерал-аншеф.
Свои именья, капиталы
Спустил уже Лукашкин дед.
И наш Лукашка, бедный малый,
Остался нищим с малых лет.
Судьбою не был он балуем,
И про него сказал бы я –
Судьба его снабдила хуем,
Не дав впридачу ни хуя!
Часть 4
Настал уж вечер дня другого.
Купчиха гостя дорогого
В гостинной с нетерпеньем ждет,
А время медленно идет.
Пред вечерком она помылась
В пахучей розовой воде,
И чтобы худа не случилось,
Помадой смазала в пизде.
Хотя ей хуй большой не страшен,
Но тем не менее в виду
Такого хуя, как Лукашин,
Она боялась за пизду.
Но, чу! Звонок! Она вздрогнула…
И гость явился ко вдове…
Она в глаза ему взглянула,
И дрожь почудилась в манде.
Пред ней стоял, склонившись фасом,
Дородный, видный господин.
Он прохрипел пропитым басом:
«Лука Мудищев, дворянин.»
Вид он имел молодцеватый
Причесан, тщательно побрит,
И не сказал бы я, ребята,
Что пьян, а все-таки – разит…
«Весьма приятно, очень рада,
Про вас молва уже прошла.»
Вдова смутилась до упаду,
Сказав последние слова.
Так продолжая в том же смысле,
Усевшись рядышком болтать,
Вдова одной терзалась мыслью –
Скорей бы еблю начинать.
И находясь вблизи с Лукою,