Лукоморье. Трилогия
Шрифт:
– …поверь опытному, бывалому человеку,– донеслось до Соловья-разбойника,– в любом вытрезвителе тебе цены не будет. Уж на что я заматерел на этом деле… Порой и хочешь в форму прийти: водички попьешь, два пальца в рот сунешь, ан нет! Не отдает организм обратно то, что с охоткой по доброй воле накануне принял. А на тебя вот глянул, сердешного… и так мне стало легко…
– И меня там будут уважать? – Мечтательная улыбка, озарившая вечно постное лицо Лиха, заставила разбойника еще энергичнее активизировать мыслительный процесс методом почесывания затылка. Ветка затряслась, что, соответственно, привлекло
– Еще как будут,– заверил он одноглазого спутника.– Да вон, смотри, еще один бедолага явно с бодуна мается. Ишь куда его зеленый змий занес. Голову на отсечение даю: глянет на тебя – враз протрезвеет.
Лихо поднял голову, сук под Соловьем-разбойником треснул, и он, ломая ветки, полетел вниз.
– Ну как, полегчало? – спросил капитан у выползающего из тернового куста Соловья-разбойника. Тот почему-то кивнул и долго еще смотрел вслед удаляющейся парочке, выдергивая шипы терновника из мягких частей тела. О том, что Кощей послал его сразить Ивана лихим разбойничьим посвистом, Соловей вспомнил, когда супротивника и след простыл. После такого конфуза являться на глаза Кощею разбойнику не улыбалось. Его вдруг страшно потянуло домой, в родные Муромские леса.
– А че хорошего я на службе у Кощея видел? – внезапно задал сам себе вопрос Соловей-разбойник.– Одни попреки да придирки. Темнота, темнота… – передразнил он, сплюнул и, решительно махнув рукой, углубился в лес.
Меж тем Лихо Одноглазое любезно проводил Илью до подворья Василисы Прекрасной, резонно полагая, что именно туда стремится его душа после долгой разлуки. По дороге он осторожно выяснял у капитана: кто такой вытрезвитель и где его найти. Полностью запутался в объяснениях Ильи, однако понял, что в этих местах он вне конкуренции. Одарив на прощание Илью дружеским взглядом, от которого капитану стало еще «легче», Лихо торопливо засеменил прочь в поисках новых пациентов.
– Эгей! Люди добрые, есть кто живой? – Илья медленно обвел взглядом пустой двор. Тишина. Ни звука в ответ. Три десятка неказистых домишек тянулись вдоль узкой улочки, которая и привела Илью на площадь перед богатым резным теремом.
– А где ж народ? Да в поле пашет… – пробормотал капитан.– Какие хоромы! Под старину кто-то косит. Не иначе новый русский себе хибарку заказал. А это еще что такое?
В центре площади кто-то вкопал целый лес деревянных столбов, около которых валялся в пыли огромный серебряный поднос. Размеры каравая заставили капитана поскрести затылок. Подошел поближе, отломил кусочек и задумчиво пожевал.
– Пришел! Хлебушко жует! – радостно чирикали воробьи (бывший хор мальчиков). В стане Василисы Прекрасной царило бурное ликование.
– Ну, Кощеюшко, посмотрим теперь, кто кого.– Медведица азартно потирала лапы.– Малашка, Парашка, бегом к Ивану. Растолкуйте ему, что к чему, пока солнце не село. И до заката чтоб обратно!
– А сама-то ты что ж, хозяйка? Неужто не соскучилась по миленку своему? – удивилась Парашка.
– И то правда,– подхватила Малашка.– Ой, я бы сейчас как на крылышках летела к своему суженому.– Белочка мечтательно прикрыла черные бусинки глаз и скрестила на груди лапки.– Поцеловала бы его в уста сахарные…
– Брысь, вертихвостки! – взревела медведица.– Куда я
Что-то пискнув в ответ, белочки стремительно взлетели вверх и помчались к посаду, прыгая с ветки на ветку, с дерева на дерево.
Несмотря на терапию Лиха Одноглазого, «сушняк» все еще давал о себе знать. Далекий рев медведя застал капитана уже на крыльце. «На мишку я еще не хаживал,– мелькнуло у него в голове.– Эх, сейчас бы здоровьице подправить да на охоту…» Илья толкнул дверь и замер. Посреди огромного зала стоял длинный стол, покрытый белоснежной скатертью, расшитой затейливыми петушками и крендельками по краям. Вдоль стола стояли длинные лавки, во главе – два кресла с высокими спинками, а на столе… Илья судорожно сглотнул набежавшую слюну.
– Икра черная, икра красная, икра белая… блин, горячка это белая, а не икра…
От обилия закусок на столе рябило в глазах. Конечно, зрелищем жареного поросенка, аппетитно лежащего на овальном деревянном блюде, бравого капитана было трудно удивить, но запеченные целиком лебеди с гордо поднятыми головами доконали Илью. А тут еще ароматы из высоких кувшинов…
– Вы уж простите, хозяева дорогие… – внезапно осипшим голосом пробормотал в пустоту Илья,– но терпеть больше мочи нет.– И, отбросив все сомнения, сел во главе стола (не из наглости, а в силу привычки – за спиной стена, распахнутая дверь напротив, окна тоже перед глазами). Не долго думая, сграбастал со стола кувшин и, не обращая внимания на стоящую рядом чару, приник к горлышку.
– Фу-у-у,– покачала косматой головой медведица,– ну и манеры… Набрался ты в тридевятом царстве… Ну ничего, как только к нам прежний облик вернется, я займусь твоим воспитанием.
Василиса дыхнула на мгновенно запотевшее зеркальце и осторожно протерла его мохнатой лапой. Из глубины овальной зеркальной поверхности, обрамленной серебряной оправой, на медведицу смотрело повеселевшее лицо Ильи, довольно вытиравшего рот рукавом.
– Почему я его не вижу!!! – бесновался Кощей.
– Ничего не могу поделать. Над посадом магический щит. Хочешь узнать, что внутри,– поди и посмотри,– злорадно проинформировало зеркало.
– Работничек! Послал гос… – Кощей внезапно поперхнулся и разразился сухим старческим кашлем.
– Не поминай имя Господа всуе,– ехидно посоветовало зеркало,– ибо сказано в Писании…
– Молчать! – взвизгнул Кощей. В руке его материализовался молоток.– Не такое уж ты и ценное,– зловещим голосом прошептал он, подступаясь к задрожавшему трюмо,– какого-то щита дрянного испугалось.
– Не надо, Кощеюшко,– заверещало испуганное зеркало, поняв, что перегнуло палку. Все четыре ножки трюмо внезапно пришли в движение, и зеркало, сорвавшись с места, галопом понеслось по залу. Следом с ревом несся Кощей Бессмертный, яростно размахивая молотком.
– Брось железку! – визжало зеркало.
– Обязательно,– пообещал Кощей и метнул молоток в трюмо. Выгнувшись дугой, зеркало увернулось от летящего со свистом снаряда. Молоток врезался в стенку, по дороге разнеся вдребезги черную мраморную корону, венчающую трон. Зеркало пулей вылетело из зала…