Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

Беллончи Мария

По всей Италии вспыхнули антифранцузские восстания. Сначала Генуя, за ней Римини и Равенна освободились из-под власти французов. Швейцарцы, испанцы и итальянцы, поспешившие им на помощь, освободили Парму, Пьяченцу, Павию и даже Асти, являющуюся частью наследия французской короны. Прошло меньше двух месяцев со дня победы в Равенне, а французы уже ушли за Альпы, оставив о себе героическую память. Юлий II, вдохновитель и организатор движения сопротивления, сиял от счастья, когда римляне скандировали на улицах: «Юлий! Юлий!»

Феррару ожидали бурные времена. В распоряжении Альфонсо была артиллерия, большое число пленных и довольна значительная армия. Как только Альфонсо остался один, без союзников, он сразу же отошел за стены Феррары и затаился, стараясь не раздражать папу.

Шли дни, а предпринятая им политика не давала результатов. Ему следовало принять адекватное решение, не дожидаясь инициативы со стороны папы, что в сложившейся ситуации могло грозить Ферраре бедой. Прикинув возможные варианты, Альфонсо решил, что наилучшим вариантом в сложившейся ситуации окажется раскаяние. Нужно отправиться в Рим и, разыграв сцену повиновения, просить о помиловании. Изабелла д'Эсте взяла на себя ответственность за переговоры с папой о безопасности Альфонсо. Юлий II согласился принять герцога, пообещав, что ему ничего не угрожает в Риме. Изабелла привозит в Феррару папское разрешение, и город встречает ее словно освободителя.

24 июня 1512 года герцог Феррарский, оставив управление городом на Лукрецию и кардинала Ипполито, вместе с Фабрицио Колонна отправляется в Рим. Они приезжают в Рим 1 июля и останавливаются во дворце Сиджизмондо Гонзага. Федерико Гонзага, племянник Альфонсо, живущий в Риме на правах заложника, сообщает им обнадеживающие новости о настроении папы. Вначале, казалось, все идет как надо. 9 июня Альфонсо, одевшись соответственно случаю (все-таки он шел каяться), отправился в консисторию, чтобы предстать перед папой. Последовала одна из тех сцен покаяния, которые устраиваются во имя Божественной силы и, следовательно, не оскорбляют достоинства кающегося. После долгих мучительных дней, проведенных в неопределенности, прощение понтифика вызвало у Альфонсо слезы облегчения. Отлучение от церкви было снято со всех членов семейства д'Эсте и с герцогства в целом; церемония закончилась ужином в доме кардинала Луиджи Арагонского. Теперь оставалось только выяснить условия мирного договора.

Когда папа выставил условия, стало ясно, что ни о каком послаблении не может быть и речи. Освобождение дона Ферранте и дона Джулио оказалось самым простым из выдвинутых условий (хотя Изабелла ратовала за освобождение младших братьев, в данной ситуации это условие казалось ей «неподходящим»). Но это было ничто по сравнению с основным требованием. Альфонсо должен отказаться от Феррары в пользу папы, получив взамен Асти. Это означало крах династии д'Эсте, а на это Альфонсо никогда не согласился бы. Герцогу не оставалось ничего другого, как бежать из Рима и укрыться в Марино, крепости Колонна, прекрасно известной папе, поскольку ему самому часто приходилось скрываться там во времена Александра VI. В то время как Юлий II изрыгает проклятия на голову герцога, семья Колонна отплачивает Альфонсо за гостеприимство, которое он в свое время оказал главе их семьи, скрашивая его вынужденное заточение охотой и веселыми пирушками. Но пора приниматься за дело. Ал ьфонсо пишет в Феррару, что в скором времени вернется домой.

В конце августа в Бари от болезни умирает тринадцатилетний сын Лукреции Родриго Арагонский, герцог де Бисельи. Узнав страшную новость, Лукреция немедленно удаляется в монастырь Сан Бернардино, но эту рану исцелить непросто.

Лукреция всегда помнила о своем маленьком сыне, и Григоровий только по причине душевной глухоты мог обвинять ее в отказе от сына. Разве могла она забыть об этом необыкновенном свидетельстве любви между ней и герцогом де Бисельи! Даже находясь в разлуке с сыном, Лукреция продолжала нежно заботиться о нем; в архиве д'Эсте хранятся документы, свидетельствующие о привязанности герцогини к Родриго. Она назначала управляющих, следила за тем, как они ведут дела в герцогстве Бисельи и, если ее что-то не устраивало, меняла управляющих.

Лукреция не ограничивалась заботами о герцогстве; не в меньшей степени она заботилась о ребенке. С самого раннего возраста Родриго был передан на попечение веселой и простодушной няне Катерине. Отправляя подарки сыну, Лукреция никогда не забывала о Катерине. Из расходных книг

Лукреции видно, какие подарки делались тем, кто опекал ее маленького сына: вышитые рубашки, бархатные камзолы, шелковые шляпки, игрушки и детские шпаги из позолоченного дерева в отделанных бархатом ножнах. Пожалуй, чаще всего Лукреция посылала подарки Изабелле Арагонской, герцогине Бари, при дворе которой рос маленький Родриго. Великолепная экс-герцогиня Миланская заботилась не только о сегодняшнем дне ребенка, но и о его будущем. Энергичная и откровенная, она содержала один из известнейших дворов, где смело бросала вызов надвигающейся старости. Она часто бывала в Неаполе и, вероятно, брала с собой сына герцогини Феррарской. Лукреция и туда посылала подарки. Самый оригинальный подарок Лукреция сделала дочери Изабеллы – красавице Боне Сфорца, впоследствии ставшей королевой Польши. Это была кукла – «маленькая деревянная девочка, копия настоящей», одетая как Лукреция. Спустя несколько лет Франциск I отправит Изабелле д'Эсте такую же куклу, только «одетую как маркиза».

Лукреция ужасно тосковала по сыну. В 1504 году она попыталась привезти его в Феррару. Увы, из этого ничего не вышло. Известно, что 24 июля 1506 года Лукреция собиралась поехать в Лорето, чтобы встретиться с герцогиней Бари и маленьким Родриго и забрать ребенка с собой в Феррару. Но именно в то лето был раскрыт заговор дона Джулио, и не могло быть и речи ни о каких поездках.

Теперь же Лукреции оставалось только плакать и молиться. Кардинал Ипполито навещал ее в монастыре, ине было никакого способа скрыться от него. Она должна была выслушивать его равнодушные соболезнования и делать вид, что радуется скорому возвращению Альфонсо. Кроме того, пора было заняться траурной одеждой, и ей пришлось принимать портних. И наконец, следовало распустить маленький двор герцога де Бисельи в Бари и вступить в наследство.

Лукреция не отваживается слишком долго соблюдать строгий траур. Выяснив, что Альфонсо действительно скоро приедет в Феррару, она переодевается в коричневые тона. Альфонсо под прикрытием Просперо Колонна, кузена Фабрицио, выехал из Марино 20 сентября. Колонна предполагал присоединиться к испанской армии на севере Италии. По прибытии в Тоскану Альфонсо прощается с Колонна и, изменив внешность, тайно пробирается по папской территории. Ариосто, по свидетельству Каталано, с несколькими феррарцами выезжает встретить герцога в Тоскану. Он тревожно вслушивается в ночную тишину и каждый раз, заслышав топот копыт, воображает, что на них наступает враг. Зато Альфонсо лишний раз доказал, что его нервная система в порядке. Полностью одетый, он крепко спал на соломенном матрасе. Перед появлением в Ферраре Альфонсо переоделся. Не мог же он позволить себе появиться в городе в нищенских лохмотьях.

Собравшийся на площади народ под звон колоколов радостно приветствовал возвращение герцога Феррарского. Жена ожидала его во дворце. Альфонсо с трудом выдержал радостные объятия членов семьи, а затем изъявления почтения прибывших гостей. Эрколе и Ипполито, пребывая в состоянии немого обожания, не отрывали взглядов от отца (Ипполито впоследствии станет кардиналом). Несмотря на царившее вокруг радостное оживление, герцог уже обдумывал планы ведения войны против папы. В этот день он долго совещался с кардиналом Ипполито, и принятое решение явственно читалось на их лицах.

Ипполито заинтересован в кардинальской шапке, которую он чудом сохранил в период создания совета кардиналов-раскольников, и теперь решил ее передать брату.

Сам он хотел занять нейтральную позицию, отправившись в далекое епископство в Венгрию. Альфонсо серьезно занялся вопросами вооружения имевшейся в его распоряжении армии; Лукреции даже пришлось заложить кое-что из своих драгоценностей. В настоящее время на посту главного капитана папской армии находился племянник Юлия II, Франческо Мария делла Ровере, герцог Урбинский, бывший зятем Гонзага Мантуанского. Он передал Альфонсо, что будет действовать против него «как можно мягче». Но те, кто видел папу при штурме Мирандолы, предвидели неизбежность падения Феррары. В конце февраля, когда папская армия уже выступила в поход на Феррару, Юлий II неожиданно умирает.